Мареско бредет по улице. К матери. Весеннее солнышко как бы заранее прощает все его слабости, а девушки необыкновенно хороши — праздник цвета и духов! Едва дверь захлопывается за ним, как из глубины комнаты раздается голос матери:
— Арестовали… только что сообщили по телику.
В ее-то возрасте где только успевает нахвататься всяких выражений!
— Так кто же?
— Любовница пилота «Эр-Франс».
М-да! Ну, комиссар дает. Больше выбора не было? Предпочитает ошибиться, но выиграть время. Пьеру не терпится:
— А поточнее?
— Они думают, что это его любовница.
— Но она же мертва!
— Да, верно. Но есть другая!
— Какая другая?
— Послушай, сначала успокойся! У него была еще любовница. Была до нее. Да отпусти же меня! Что за манера спрашивать! Меня нисколько не удивляет, что клиенты бегут от тебя!
Мареско тяжело опускается в кресло. Когда-то на нем восседал большой чин, тот, чей портрет висит над камином: в мантии, с орденом Почетного легиона, лицо бесстрастное, глаза голубые, суровые — сама справедливость!
— А, — наконец выдавливает он, — так убийца — отставная любовница!
— Да, но это только гипотеза! — возражает старая дама. — Между ними происходили бурные сцены. Некая Иоланда Рошель. Она в розыске… Вот пока все, что передали. Нужно посмотреть новости в 13.00. Может, появится новая информация.
— Отставная, — шепчет Мареско. — Ничего не понимаю. Такое убийство не могла совершить женщина. Ты хорошо расслышала: Иоланда Рошель?
— Да. Я хорошо запомнила потому, что Жюльен присылает мне устриц из Ла-Рошели. Не можешь ли ты пойти покурить в другом месте? Слышишь?
Но Мареско не слышит. Он застыл с сигаретой в зубах. Посасывает ее. Машинально сплевывает. Рошель! Где он мог слышать фамилию? Рошель! Быстро вскакивает.
— Полетт пришла?
— Изучает досье Валаберга.
— Ладно, пойду посмотрю.
Уже с порога слышит:
— Ты вернешься к обеду?
И вполголоса: «Стал совершенно невозможным». Но Мареско уже в другом конце квартиры. Досье Валаберга — наплевать! Это наполовину гражданское дело его совсем не интересует. Но Иоланда Рошель — вспомнить, какие-то неясные ассоциации. Вроде бы дорожная авария: кажется, автомобиль… железнодорожный переезд… да, верно… припоминаю.
— А, Полетт! Пожалуйста, отложите Валаберга. Дело Рошель. Вы помните?
Конечно, прекрасно помнит. У нее отличная память. Ни лица, ни груди, бесполая какая-то. Одна память — ходячая картотека. Ни рыба ни мясо. Рошель? Готово! Иоланда Рошель. Наезд на автоматический шлагбаум на станции Вольвик. В каком году?.. Раз, без запинки! В 82-м, июль 82 года. Так давно это было?
— Вы уже работали у меня?
— Конечно, мэтр.
— Как быстро время летит. Вы меня поняли?
— Прекрасно поняла!
— Можете найти досье?
— Проще простого!
— Чем завершилось? Я проиграл, как всегда. С железнодорожниками не шутят!
— Вовсе нет. Вы добились возмещения материального и морального ущерба. Шлагбаум был неисправен.
— Будьте любезны, принесите досье. Оно как, очень большое?
— Довольно-таки. Заключения экспертов, ваши пометки…
— Меня интересует все, что касается этой молодой женщины.
— Не очень-то и молодой, — поправляет секретарша. — Если ей тогда было года тридцать два — тридцать три. Необходимые сведения вы найдете в отдельном конверте.
— Передайте. Спасибо. Замечательно! Даже есть фотографии! Поврежденный шлагбаум. А где же она?
— Дайте посмотреть, — говорит Полетт. — Как раз справа от господина в плаще — она.
Мареско внимательно изучает фотографию. Ветром раздуло пальто и растрепало волосы. Лицо Иоланды хорошо освещено. Пьер не удерживается и произносит:
— А она ничего!
— Конечно, восемь лет назад! — делает ядовитое замечание секретарша.
Брюнетка. Золотистый цвет лица. Очаровательная улыбка. Но пейзаж не располагает к веселью: камни, рельсы, луга, облака. Мареско задумчиво произносит:
— Забавно, но я ее совсем не помню.
На обратной стороне фотографии короткая надпись: «Отель „Де Лавенир“, рю-де-Бельшасс». Затем Пьер возвращает документы Полетт и просит сделать копии. Остальное: бумажки, протоколы, вся прочая ерунда — сметающий жест рукой — убрать. Сигарета «Кравен». Зажигалка. Размышления. Без сомнения — любовный треугольник. Еще бы, у пилота «Эр-Франс» было много любовниц, значит, много соперников!
Стоп! На ум приходит страшная мысль! Соперники, соперники! Почему не соперницы? Ничто ведь не указывало на мужчину, разве что нож? Она взяла то, что было под рукой. Ударила наугад. На ходу останавливается около Полетт.