(Ай, если напишу «осведомился», сразу поймут, что писал мужчина. Нужно писать от имени женщины. Так просто Мареско не проведешь!)
Исправляет и продолжает:
«…и мне в один голос ответили — обратитесь к господину Мареско. Он-де лучше всех осведомлен. Итак, я вам пересылаю толстый пакет, а с ним вместе мои сомнения, страхи и угрызения. Все, что тяжелым камнем лежало на совести человека, который уже и не знает, где добро и где зло.
Примите, мэтр…»
Зазвонил телефон, прерывисто и настойчиво. Мареско подскочил. На секунду рука задержалась на телефонной трубке. Возможно, это Маллар с улицы Шатоден. Что за срочность?
— Алло! Маллар?
У него взволнованный голос, у бедняги. Бред какой-то. Мареско раздражается.
— Говорите тише. Я ничего не понимаю. Кто меня хочет видеть? Старейшина адвокатов? А? Не хочет видеть? Просит купить сегодняшнюю «Байон»? Зачем? Мог бы и сказать. А вы купили? Хорошо! Слушайте меня внимательно. Заскочите сюда вместе с газетой!
«Байон»! Что еще за сенсация, которая поставила на уши весь Париж? И почему крестный побеспокоился мне позвонить? Мареско заканчивает письмо общепринятыми фразами, кладет письмо в бювар. Вышагивает по своему музею, взгляд внимательный и умиротворенный, что тебе садовник в цветнике. Снова телефонный звонок. На этот раз — она.
— Как все прошло?
— Неплохо. Поверили, что я была рассеянна.
— Документы спрашивали?
— Да, но едва взглянули на них. Потом привели женщину, которая украла духи. Она их больше интересовала.
— Но какого черта вы взяли насос?
— Да кому в голову придет их красть? Дорого. У меня нет ни су.
— Откуда звоните?
— Из закусочной возле Оперы.
— Я к вам пришлю кого-нибудь. Вы его знаете. Тот, который следил за вами. Он вас заберет. У меня нет времени.
— А что мне делать с насосом?
Мареско сдерживается, чтобы не ответить грубостью, и вешает трубку. Он выругался, и на душе стало полегче. Бранит себя за минутный страх. Чего ему бояться? «Байон» любит вывалять в грязи судей, адвокатов, дворцовую клику (выражаясь ее словами). У него даже выработался иммунитет своего рода. Когда у тебя такой крестный — нечего бояться. Однако его неприятно поразил тон, которым Маллар разговаривал с ним.
— Вы что, всю дорогу бежали?
Это правда. Маллар прямо задыхался. Разворачивает газету, тычет пальцем:
— Это вам не понравится, мэтр!
Ну и заголовок — «Парижская номенклатура».
«Нам вбивают в голову, что привилегии существуют только на Востоке: заказы, специальные подарки и так далее. Ну нет, добрые люди! Советуем пройтись не торопясь по большим магазинам. Если у вас острый глаз, вы непременно отметите, что вот здесь, например, старик, украшенный сединами и наградами, незаметно кладет себе в карман туалетный несессер. Там — молодая особа, элегантно одетая, потихоньку кладет в сумочку пару чулок. Или еще лучше! Нашим людям удалось заснять на пленку одного очень интересного клиента, который таким образом приобретает самые различные предметы, причем совершенно безнаказанно! Нам могут заметить, что к мелким кражам мы все уж давно привыкли и здесь нет ничего особенного. Но персонаж, о котором мы говорим, известен всем! Он даже является объектом специального наблюдения! Персонал имеет предписание не трогать его, так как его семья открыла счет и по определенным датам оплачивает целиком долги. Случай известен, скажете вы! Конечно. Речь идет о клептомании. Но что публике неизвестно, так это то, что там, в высоких кругах, сочли такую практику нормальной. Сочли, что выгодней таким образом регулировать взаимоотношения с крупными клиентами, которые ими же самими поощряются к воровству. Они приходят. Воруют. Что-то вроде самообслуживания (еще и минуя кассу). И эта тенденция развивается! Таким образом формируется класс привилегированных. А когда мы поинтересовались (а мы так и сделали), нам ответили, что это клептомания, ничего тут не поделаешь, она ненаказуема! На самом-то деле подобные клептоманы и составляют класс привилегированных, прозябающих от скуки, которые нашли себе развлечение брать и не платить!
И что же? Куда же смотрит наше правосудие, не в курсе? Естественно, да! К несчастью, оно также погрязло в этом пороке. Вот почему некоторые дела, как дело об убийстве в фотокабинке, так долго затягиваются. О сенсационных разоблачениях читайте в следующих выпусках нашей газеты.»