Когда я вышла в аэропорту, то заметила, что за всю дорогу даже не вспомнила о Доминике, и восхитилась тем, как судьба ведет меня за руку. Судьба? Нет, скорее моя сущность заботилась обо мне. Сперва Доминик. Затем эта всепожирающая страсть, приведшая меня к самоубийству, потом видение, влияние моего старого учителя и тех книг, что он одолжил мне, так как (не помню, говорила я об этом или нет) несколько раз я возвращалась к нему, потом идея вновь поехать в Руасси — кто только подсказал мне эту мысль? И наконец, мое долгожданное и окончательное выздоровление.
И вскоре я полностью в этом убедилась. Как будто поменялся мой взгляд. Зал вылетов, спешащие люди, нетерпеливые очереди, голоса, звуки, шум, все то, что придавало этому месту некий зловещий вид, вдруг предстало передо мной во всей своей банальности. Серость, грязь. Не грустно и не зловеще. Всего этого уже не существовало. Было ничем. Я прошептала: «Доминик», просто так, чтобы проверить. Ничего. Потом я смущенно спросила себя: «Может быть, теперь я свободна?»
Странное это состояние, когда вдруг ощущаешь, что дорогой тебе человек больше ничего для тебя не значит. Доведен до состояния безымянного силуэта. Я была в окружении Домиников, расходящихся к дверям и лестницам в никуда, не обращавших на меня никакого внимания. Я сама была окутана этим странным ощущением непривязанности ни к чему. Я зашла в кафетерий, наобум раскрыла свою книгу и прочла: «Пациент рассказал, что видел мерцающий свет, а также несколько неизвестных лиц».
Я перелистнула несколько страниц.
«Казалось, поведение его полностью изменилось. Было что-то в его лице, что как бы выходило за рамки человеческого». И тут я наткнулась на следующий абзац: «Он увидел бородатого человека, стоявшего в начале золотистого коридора. Он делал ему знак вернуться, откуда пришел, и повторял: „Не сейчас. Позже!“»
Я замерла. Два неизвестных друг другу человека осмысливают одно и то же явление! Вот оно, доказательство! Оно мгновенно смело все сомнения, все еще громоздившиеся в моей голове, как хлопья пыли под шкафом. Так что же со мной случилось? Теперь я видела, что Доминик был всего лишь эгоистичным и претенциозным плейбоем. Я судила его беспристрастно, как бы приканчивая его. Ничтожество, хитрый и глупый одновременно, пользующийся легковерностью простаков. Я освободилась от него. И чувствовала себя свободно, будто спали злые чары. Ненависть переросла в презрение. Я заказала еще кофе и, помню, сказала себе: «Тебе, дорогуша, сегодня не спать». Впервые я была счастлива. Я продолжала читать урывками, отрывочек здесь, строчку там. Было впечатление, что отныне я принадлежу к семейству «избежавших смерти», о которых рассказывал автор, и было чудесно ощущать себя избранной и принятой избранными. Мне все было возвращено: достоинство, доброта, снисходительность, будто меня спасли от позорного наказания. Я больше не зависела от кого-то, а принадлежала только самой себе, и вне всякого сомнения, это и была свобода.
Я наслаждалась этой почти болезненной ясностью. Все прояснилось. Все, что я прочла и недостаточно поняла, становилось понятным. Я понимала, почему есть мужчины и женщины, которые бросают все, семью, работу, богатство, и запираются, чтобы любоваться светящейся истиной. Однако вовремя спохватилась. Я слишком воодушевилась, переходила от одной крайности к другой, от стыда к торжеству. Я посмотрела на часы. Оказывается, уже два часа, как я сижу в этом зале для заблудившихся. А в это самое время моя бедная мать…
И внезапно мое сердце переполнилось к ней безграничной любовью. Погруженная в свою страсть, я ее полностью игнорировала. И Бернара тоже… Я думала только о себе.
Я! Я! Я! Настала пора забыть о себе, улыбнуться им и, может быть, когда-нибудь рассказать о моем кризисе. Мне нужно было восстанавливать доверие, контакт.
Я расплатилась и покинула Руасси, обещая себе, что больше ноги моей здесь не будет. Но прежде чем поймать такси, я купила букет роз для мамы. Розы! Это поможет ей забыть Стефана и полученную от него пощечину.