Бесс поехала в Лондон, чтобы утешить молодую женщину, если подобное было возможным, и обнаружила столицу содрогающейся от слухов, распространяющихся, по словам Томаса, словно, отравленные стрелы, сторонниками Генри Тюдора, хотя, откуда это было ему известно, ответить она бы не смогла. Никто, казалось, не знал, где находятся лишенные наследства принцы. Вот уже много месяцев их не видели играющими на лужайках Тауэра. Кто-то полагал, что мальчиков отправили в королевский замок в Шериф Хаттоне, где поселили детей Кларенса, однако, мерзкие сплетни намекали на более зловещие причины их исчезновения. Бесс даже довелось раз или два услышать произнесение эпитета 'узурпатор', не говоря о худших, но предъявляемых шепотом обвинениях. Она не верила ничему из этой бессмыслицы, но нагромождение грязи создавало довольно леденящую кровь атмосферу. Бесс считала подобное слишком несправедливым. Никто не мог отрицать, что Ричард показал себя мудрым и удивительно снисходительным монархом, простой люд знал, - он подарил им настоящую справедливость. По большей части, мало кто искренне интересовался, где же сейчас незаконнорожденные дети предыдущего короля. Все это, как повторял Томас, являлось целиком и полностью трудами агентов Тюдора, нацеленными на разжигание розни.
'А ты знаешь, где мальчики?' - как-то задала Бесс прямой вопрос. 'Что бы не объявил Парламент, они продолжают быть сыновьями Эдварда и требуют к себе соответственного отношения'.
'Откуда мне знать?' - парировал Томас, в его интонации прозвучало нечто резковатое, появляющееся, когда ему совершенно не нравился поворот разговора.
'Твой отец занимает достаточно высокое положение, чтобы быть в курсе всего происходящего', - резонно подчеркнула Бесс.
'Только он мне ничего не говорил. Вероятно, Ричард отправил мальчиков в некое безопасное место, где от них не случится никакого вреда'.
'Интересно, насколько это истинно'. Бесс слегка вздохнула. 'Кажется, слишком опасно являться символом, учитывая подавляющее недобросовестность окружения'.
'Ты права', - согласился Томас. 'Благоразумнее всего, чтобы о братьях подзабыли'.
Она предположила, что это так, но, в конце концов, подумала, что о сестрах маленьких принцев не забыл никто. Ричард встретился с Елизаветой в убежище, и они пришли к соглашению. Дочери бывшей королевы явятся ко двору и станут получать всевозможные выгоды от покровительства дядюшки. Пошла бы на подобный шаг Елизавета, если бы опасалась за их жизни? Бесс мысленно усмехнулась. Она побеседовала с принцессой Елизаветой, сказавшей, что с матушкой все хорошо, только одиноко, и проживает та в аббатстве на средства от положенных ей скромных выплат. Девушка была высокой, светловолосой и хорошенькой, леди Говард сочла ее скромной и доброй. Бесс спросила у Томаса, может ли он добиться для нее разрешения навестить смещенную королеву, но муж ответил, - такой визит легко неверно истолковать, да и, в любом случае, старая дружба давно канула в Лету.
Год спустя Бесс присутствовала на еще одних похоронах. Королеве Анне некоторое время не здоровилось, она угасала от болезни, способной передаваться настолько, что врачи запретили королю посещать ее комнату, и Бесс не смогла даже попрощаться с ней. Леди Говард следовала за гробом, оплакивая подругу, извлекшей из короны на голове так мало радости. Она плакала также о суровом и скорбящем Ричарде. Оказалось ли случившееся, как говорили слухи, Божьей карой, попустившей утрату королем и супруги, и сына, стоило ему взойти на трон? Устремив взгляд на Ричарда, Бесс увидела изможденное лицо, покрасневшие глаза, в глубине которых застыло едва выносимое отчаяние.
Она подумала, что не получит возможности поговорить с ним, но после одной из заказанных на помин души королевы месс, Ричард заметил Бесс и остановился с ней рядом. 'Наказание Господне выносить тяжело, не так ли?'
На глаза у леди Говард навернулись до поры сдерживаемые слезы. 'Милорд, - сир, - вы не можете думать, что Бог забрал Анну, чтобы наказать вас. Да и за что?'
Ричард глубоко втянул воздух, в взгляде появилось затравленное выражение. 'А разве не за что? И жена, и сын ушли в течение года, а я остался с основательно давящей на голову короной'. Он увидел ее удивление, не понимание, что ответить, и слабо грустно улыбнулся. 'Мне надо идти. Все, что я сделал, предназначалось для блага Англии. Если я заслужил гнев Всевышнего, то лишь потому, что недостаточно мудро выбирал себе друзей. Возвращайтесь в Эшвелторп, Бесс. Вам посчастливилось обладать свободой, позволяющей это. Мне бы тоже хотелось вернуться в Миддлхэм, но без Анны он будет пустым'.