Спекшимися губами Бесс спросила: 'Ты так уверен?'
'Конечно. Наши разведчики сообщили, что у Уорвика внушительное по численности войско, но на нашей стороне правда, поэтому каждый завтра выйдет на поле с легким сердцем'.
Бесс крепко обвивала мужа руками. 'Значит, у нас очень мало времени'.
'Очень мало времени?' - поддразнил Хамфри. 'У нас впереди вся жизнь. А мы продолжаем бесконечные разговоры. Господи, как же мне тебя не хватало, женушка'.
Хамфри сам снял с Бесс одежду, покрывая поцелуями каждый участок ее тела и кладя обнаженной на кровать. Их необходимость друг в друге после изнуряющих месяцев была настолько велика, что Бесс и не знала, и не заботилась, случались ли у мужа в период расставания отношения с кем-то еще, с девушкой из трактира или же со знатной леди. Она понимала, мужчинам тяжело хранить целомудрие, теперь же ее мысли занимало исключительно его горячее тело, тяжело на ней лежащее, ищущие губы и руки. В течение всего времени их брака пара не переживала подобной ночи, и впервые в голове Бесс не оказалось ни единой мысли о другом мужчине, кроме как о Хамфри. Она смеялась, стонала, притягивала его к себе, а когда, наконец, погрузилась в сон, то испытывала столь глубокое счастье, о каком никогда раньше не подозревала.
Утром король опять вернул королеву под защиту безопасных стен Тауэра, после чего отправился в дорогу, в направлении Барнета и Сент-Олбанса. Бесс попрощалась с Хамфри на многолюдной площадке под Белой башней, где наталкивались друг на друга люди и кони. Роб Фитчет держал скакуна породы першерон, с луки седла которого свисал боевой шлем, а Роберт Белласис занимался штандартом рода Буршье. 'До встречи, любимая', - произнес Хамфри. 'Мы вернемся с головой Уорвика, прежде чем наступит завтрашний пасхальный обед'.
Полушутливое обещание заставило Бесс содрогнуться. Мужчины всегда так доверчивы, так уверены в собственной доблести, но, взглянув на супруга и на человека, предводительствовавшего собравшимся, она ощутила, как надежда в груди растет. Бесс увидела стяг Эдварда с золотым солнцем, реющий над равно золотой головой монарха, и последние ее сомнения испарились.
'Возвращайся целым и невредимым с победой', - прошептала молодая женщина, - 'и мне будет безразлично, если обед нам составят лишь хлеб и вода'.
Хамфри запечатлел на ее лбу последний поцелуй и затем поднялся в седло. Все еще глубоко под впечатлением счастья минувшей ночи Бесс стояла с остальными дамами и смотрела, как мужчины проезжают под каменной аркой. Герцог Глостер был, как обычно, собран, над его головой летело знамя с Белым вепрем, но голова держалась высоко, взгляд не отрывался от Эдварда. Кларенс поражал роскошью доспехов и снаряжения, на лице Джорджа ясно отражалось, насколько он стремится отомстить за себя тому, кто, по его мнению, крайне низко посмеялся над высочайшими из честолюбивых помыслов королевского брата. Что ей сказал Хамфри? 'У нас впереди вся жизнь...' 'Пожалуйста, Господи, пусть это окажется правдой', - молилась Бесс, - 'пусть больше никогда не придется познать ужас ожидания мужа после сражения'.
К вечеру того же дня войско короля добралось до Барнета. Полки Уорвика уже заняли улицы, штандарт с медведем и заостренным колом был у всех на виду, но его держали исключительно представители передового отряда, поэтому раньше остальных вошедшие солдаты Эдварда без особых затруднений их прогнали. Хамфри с отцом въехали вместе с тыловыми частями после первой же схватки, и, наравне с остальными, возлагали надежды на ночь со свойственными городу удобствами, предвкушая горячий суп с одним-двумя бокалами подогретого эля со специями. Тем не менее, пришло известие о необходимости вернуться в свои ряды, каждому без исключения, дабы продолжить дальнейшее продвижение и по первому повелению монарха рассредоточиться на севере населенного пункта.
'Я слишком для этого одряхлел', - признался лорд Бернерс.
Хамфри усмехнулся во мраке его словам. 'Вы же ни за что не пропустите этого сражения. Если уж мой дядюшка Эссекс сумел добрести до назначенного места, значит и вам подобное по силам'.
Лорд Бернерс больше не спорил, но в процессе продвижения вперед на его лице появлялась слабая ухмылка. В непроглядной темноте поступил приказ о молчании, - армия приближалась к вероятному расположению противника. Пальнули одна или две бомбарды, но ядра пролетели над головами йоркистов. 'Мы, должно быть, соприкасаемся с ними теснее, нежели ожидали', - прошептал Хамфри.