Подъехал Энтони Вудвилл. 'Милорд, вам предстоит занять позицию у меня на фланге, как и вам, сэр Хамфри. Его Величество возьмет на себя центр, а Глостер с Гастингсом позаботятся о втором фланге'.
'Что относительно милорда Кларенса?' - язвительно поинтересовался Хамфри. Энтони расхохотался. 'Будет между мною и Его Величеством, то есть там, где не сможет нанести ни малейшего вреда. Воспользуйтесь доступными вам крохами сна. Надеюсь, проклятая мгла поднимется. И тогда стрелки Уорвика не поймут, куда в точности целятся'.
Мокрая земля здоровому сну не благоприятствовала. Утром мгла сгустилась в туман, которому свет солнца сообщил впечатление молочной белизны.
Лорд Говард продрался через грубые заросли кустарников и похлопал Хамфри по плечу. 'Я иду к отряду твоего дяди, хотя Бог знает, где его искать. Но уроженцам Восточной Англии следует держаться вместе, не правда ли? Сына потерял, но с ним несколько сотен наших молодцов, поэтому не сомневаюсь, вскоре обязательно на него набреду'.
И Джон Говард исчез из поля зрения. Никто не мог что-либо разглядеть ближе, чем на несколько ярдов вперед, но с обеих сторон загудели трубы, и Хамфри с отцом и подотчетными им войсками начали продвижение дальше. Пушки прекратили пальбу, и с внезапностью, вызванной продолжением сгущения тумана, армии сомкнулись. Схватка оказалась жестокой, никто не знал о разворачивании других полков, кроме как своих небольших соединений. Хамфри прокричал оруженосцу слова воодушевления, схватил меч, увидев, как из сметанной гущи на него выходят противники, и бросился на человека с алым пером на шлеме. Он услышал вырвавшийся у врага стон боли, ударил второго и отразил направленную в него стрелу щитом. Рядом с молчаливой, но упрямой эффективностью боролся его отец. Хамфри понятия не имел, ни как долго им выпало участвовать в этом остром поединке, ни что происходит на поле боя вокруг.
Где-то слева от них, срывая голос, кричал граф Оксфорд: 'За Господа и короля Генри!', прорываясь сквозь ряды йоркистов и несясь вниз по склону к Барнету. За ним следовали его люди, искренне убежденные, - сражение выиграно, и неприятель бежит.
'Черт бы побрал этот туман', - пробормотал Хамфри и услышал, как Энтони воскликнул: 'Вперед! Вперед!'
Вдруг они почувствовали себя оторванными друг от друга, но с равным рвением кинулись на поиски следующего скопления ланкастерцев. Солдаты Хамфри ни на шаг от него не отставали, его щеку царапнула чья-то пика, но, едва замечая боль и полившуюся по шее кровь, он наносил удары, отражал чужие, наносимые ему, перелезал через мертвых и раненых, чьи крики и стоны при падении пугающе вспарывали неподвижную и липкую влажность тумана. Время словно перестало существовать, - целых три часа прошли в стремительных нападениях, резких слабых и лишающих возможности дышать перерывах, но Хамфри всего этого даже не заметил.
Затем сбоку вдалеке возникло ощущение дикой паники, люди Уорвика беспорядочно закричали, и кто-то заревел: 'Измена! Измена!'
Пробившийся сквозь туман гонец сообщил войску Буршье: 'Солдаты Оксфорда возвращаются, и ошибаясь, кидаются на своих же соратников. Его Величество просит вас повернуть свое крыло'.
'Передайте Его Величеству, что все уже сделано', - ответил граф Эссекс и прокричал приказ развернуть ряды. Последовало жесткое столкновение, после которого йоркисты почувствовали, как противник поддается, как его соединения охватывает смятение, делающее тяжелым четкое определение, где друг, а где враг. Именно ланкастерцы сломались и пустились в бегство, увлекая с собой даже Оксфорда. На дальнем фланге солдат герцога Эксетера теснили люди Ричарда Глостера. Эдвард подтянул стоявших в тылу, таким образом смяв сердцевину войска Невиллов. Джон Невилл, маркиз Монтегю, самый неожиданный из числа предателей, упал на землю и с радостью встретил смерть. Находящийся от него всего в нескольких ярдах граф Уорвик, увидев гибель брата и поняв, что его фланги разворачиваются и отступают, покидая поле боя, ощутил, как лицо под защитным забралом перекашивается. Но дюжина йористских воинов, заметив вельможу, уже издала воинственный клич, полюбовалась падением его знамени и бросилась вслед за ним. Солдаты скинули Ричарда Невилла на землю, открыли забрало, и потом один из них погрузил меч прямо в лицо упавшему. Король прибыл слишком поздно и слишком поздно увидел картину произошедшего.