'Конечно'. В голосе Бесс прозвучала внезапная тревога. 'Значит, по-твоему, у нас есть причина поторопиться?'
'Надеюсь, что нет', - ответил Томас, - 'но я не помню короля болеющим, и на сердце у меня тяжело'.
'У меня тоже', - подумала Бесс и долго лежала, думая о том, что мучало ее все эти долгие годы.
После зимы округа просыпалась, это было заметно путешественникам, выехавшим из дома в первую неделю апреля и узкими петляющими проулками добравшимся до Коггсхолла, а оттуда уже до Уитхэма и поздно вечером того же дня остановившимся в Челмсфорде. На второй неделе они доскакали до Ромфорда и к следующему вечеру увидели лежащий на линии горизонта Лондон. Путники въехали в город через заставу Мургейт, но еще до появления в столице услышали торжественный перезвон, доносящийся с вершин многочисленных возвышающихся над беспорядочной застройкой домов колоколен.
Лорд Говард с сыном обменялись взглядами. 'По кому могут звонить колокола?' - спросил Томас. 'Нам известно только о лорде Эссексе, но, разумеется, даже по нему-'
'- не стали бы звонить так много колоколов', - завершил фразу его отец и прибавил: 'Я начинаю опасаться-'
'Господи!' - воскликнула Бесс. 'Вы же не думаете, - это не может оказаться звоном по-' Она не сумела заставить себя произнести роковые слова.
Говарды пришпорили лошадей по направлению к заставе и там познакомились с долетавшими со всех сторон новостями. Король умер! Великий Эдвард, давший всем им мир и успешную торговлю, Эдвард, обожаемый как в столице, так и остальным населением страны, Эдвард чей сорок первый день рождения готовились отпраздновать через три недели, великолепный деятель, знакомый каждому, лежал мертвый, а подданные не могли оправиться от поразившей их утраты.
'Иисусе!' Лорд Говард перекрестился, а за ним и Томас. Медленно осенила себя крестом Бесс. Она ощущала холод, дурноту, не в силах была поверить случившемуся, однако, неизменный траурный перезвон вторящих друг другу колоколов подтверждал истинность совершаемого теми послания.
'Нам следует немедленно ехать в Вестминстер', - объявил сыну лорд Говард. 'Бесс, дорогая моя, возьмите наших людей и отвезите ко мне домой, пока мы отлучимся. Как только сможем, сразу отправим вам весточку'.
И они ускакали, протискиваясь сквозь заполненные толпой улицы, тогда как Бесс с Джоном, его сестрами и двумя дюжинами слуг и сопровождавшими семью оруженосцами остались на месте потрясенные и оглушенные известиями. Она видела, как народ собирается в небольшие тихо перешептывающиеся группки, кто-то торопился в храмы - помолиться за упокой души короля, кто-то кучковался у дверей трактиров и строил предположения о ближайшем будущем.
Бесс спешилась и, опираясь на руку Джона, зашла в церковь Святого Олафа на Олд Джеври, дабы преклонить колени с множеством других, пока свечи озаряли внутреннее пространство, а священник произносил молитвы об усопшем. Аннетта и Маргарет плакали, но их матушка все еще не отошла от онемения для слез. Она пыталась молиться, но в голове возникали лишь формальные фразы: 'Ave Maria, ora pro nobis' - Радуйся, Мария, и проси Бога о нас, и сердце в груди казалось холодным, словно камень.
Выйдя из храма, Джон произнес: 'Новому королю не больше двенадцати, не так ли, матушка? Его Величество Эдвард, должно быть, полагал, что сын успеет возмужать, прежде чем наденет на себя корону'.
'Горе тебе, земля, когда царь твой отрок', - чуть слышно процитировала Бесс, - 'я это где-то слышала'. 'Бедный ребенок', - подумала она, - 'наверное, не легко становиться монархом в детстве'. Бесс вспомнила о Елизавете, о минувших годах, о далеком мартовском дне, об испугавшейся лошади и о мгновениях экстаза. 'Отвези меня домой, Джон', - попросила она сына, - 'скорее отвези меня домой'.
В городском доме лорда Говарда они принялись ждать. К вечеру тяжелый перезвон прекратился, и Бесс с детьми уединенно поужинали в ее комнате. В конце концов, к десяти часам отец с сыном возвратились, лорд Говард выглядел озабоченным, Томас едва ли лучше.
'Мы видели Его Милость', - проронил лорд Говард. 'Он лежал в собственных покоях обнаженным, ткань покрывала исключительно половые органы, но и пэры, и священники могли лично убедиться, что король действительно оставил нас. Грустное зрелище, вся слава монарха обратится не более, чем в глину'.
Бесс закрыла глаза, перед ней возникла практически невыносимая картина, но Томас торопливо продолжил: 'После его одели, как монарху полагается, и мы отнесли короля в часовню Святого Стефана, чтобы каждый мог пройти мимо и почтить своего властелина'.