Уорвик намекнул, что Эдвард оказался вынужден жениться на Елизавете силой использованных матерью молодой женщины чар, что образ должен означать короля, и что Жакетта замышляла против жизни зятя недоброе.
Эдвард хохотал, всем существом показывая презрение. Все это было смешно. С какой стати Жакетте замышлять недоброе против его жизни, когда блага, коими наслаждается семейство Вудвиллов, исходит именно от монарха? Сделанное наглядно выдавало степень ненависти Ричарда Невилла по отношению к леди Риверс. Как же она их всех на дух не переносила! В самом деле, противостояние между Уорвиком и Эдвардом было вызвано Вудвиллами. Тем, что они лишили Невиллов королевской милости. Именно поэтому Уорвик их ненавидел - Жакетту, ее сыновей и Елизавету...Особенно Елизавету...и рожденных той маленьких детей.
Как же благоразумно было с их стороны устремиться в убежище. Здесь и надлежит оставаться. Уорвик никогда не осмелится притронуться к ним тут. Но насколько же семья окажется уязвима...в Вестминстере, тогда как Лондон взят Ричардом Невиллом.
'Мы должны, однако, находиться в безопасности', - думала Жакетта. 'Елизавета должна родить этого ребенка. Уорвик в жизни не посмеет причинить нам вред'.
Скоро стало ясно, что в убежище женщины прибыли очень вовремя. Уорвик добрался до Лондона, где ему оказали радушный прием, и госпожа Кобб, нанесшая еще один визит мяснику Гулду, вернулась с новостями о вызволении короля Генри из его заточения в Тауэре.
'Говорят, он был в жутком состоянии', - делилась она. 'Не в таком, в каком в любых обстоятельствах следует существовать монарху. Болтают, Генри видели грязным и отчасти напуганным, удивлявшимся, что происходит вокруг, бормочущим молитвы и тому подобные вещи. Граф велел его вымыть, накормить, одеть в пурпур и горностай. Генри поместили в королевских покоях, мои госпожи. По слухам, спальней стала та самая комната, которую приготовили для нашего малютки'.
Елизавета закрыла глаза. Ее распирала ненависть от воспоминания о заботе, посвященной оформлению той комнаты, - о занавесях из камчатной ткани, о перьевой постели... и это для Генри Ланкастера! Подобное доводило до бешенства.
'Гулд рассказал об отправившейся к собору Святого Павла процессии. Генри сделали новым королем, моя госпожа, как говорят люди. Но вы не тревожьтесь. Мой господин король Эдвард долго вдали от вас не останется'.
Жакетта поджала губы, стараясь увидеть добрые знаки и отказываясь принимать несущие беду. Но будущее представало ей мрачным, - Эдвард находился в изгнании, а Уовик вернулся вместе с группой, посадившей на трон нового короля.
Немного погодя вся компания отбросила мысли о событиях вне стен убежища, - готовился к появлению на свет ребенок Елизаветы.
Вопреки случившемуся роды прошли относительно легко, и, к радости молодой женщины и ее матушки, дитя оказалось здоровым мальчиком.
Какая-то ирония заключалась в том, что долгожданный сын родился тогда, когда Елизавета скрывалась в убежище, а Эдвард был далеко.
'Мы назовем его Эдвардом', - постановила молодая мать.
Елизавета будет оглядываться на эти дни, как на одни из самых странных в ее жизни. Возможно, больше остальных страдала Жакетта. Она старела, к тому же, не привыкла к отсутствию уюта. Дочь леди Риверс обладала лучшими способностями, чтобы вынести бытовые испытания. Спокойная природа Елизаветы Вудвилл в подобных обстоятельствах являлась ценнейшим качеством, и молодая женщина хранила глубокую убежденность в скором возвращении Эдварда, в его разгроме изменника Уорвика и водворении слабоумного короля Генри на подходящее тому место. Дети крайне быстро привыкли к жизни в убежище, - в любом случае, Мария едва могла бы теперь вспомнить что-то еще. Сесиль почти не заметила изменений в окружающем ее пространстве. Маленькая Елизавета постоянно спрашивала, когда же они поедут домой, но, с течением времени, также приняла убежище в качестве дома.
Королева Елизавета объявила, - она никогда не забудет услуг, оказанных госпожой Кобб и мясником. Одна - спасла ее ребенка, второй - уберег семью от голода.