'Хочу, чтобы этот город узнал, что случается с теми, кто поддерживает предателей. Полюбуйтесь на это, господин Сомерсет', резко сказала она и, не дожидаясь его ответа, взмахнула хлыстом по бокам лошади, поворачивая его в еле уловимом глазом мелькании впечатляющего искусства верховой езды. Затем Ее Величество отправилась обратно по Широкой улице, заставляя солдат рассыпаться перед собой.
Кричала девушка. Звук омыл Ричарда ледяными волнами, заставив задрожать. В ее криках было столько ужаса, что он ощутил слабое облегчение, когда они оказались заглушены, стали менее различимы, а потом совсем прекратились. Ричард сглотнул, продолжил смотреть в противоположную от церковного двора сторону, откуда шли девичьи крики.
Внезапно изменилось направление ветра, принеся ему едкий запах сгорающей плоти. Все большего числа домов касались факелы, пламя достигло примыкающего свинарника, поймав в ловушку несколько несчастных животных, находящихся внутри. К счастью, визг умирающих свиней уже не различался, так как свидетельствующие об агонии звуки обреченных созданий вызывали у мальчика тошноту. Ему приходилось видеть животных, разделываемых для получения говядины, однажды попав благодаря Эдварду и Эдмунду на холостяцкую охоту. Но здесь было совсем другое, это был мир, сошедший с ума.
Мир, в котором люди гнались по улицам, словно скот с пеньковыми веревками, свисающими с шеи. Мир, в котором солдаты обдирали с подвергающихся ограблению лавок доски для возведения виселиц напротив цехового зала. Мир, в котором младший сын городского писаря был избит дубинками и оставлен умирать посреди Широкой улицы. Стоя у креста, Ричард еще мог видеть его тело. Он пытался не смотреть туда, - сын писаря помогал ему поймать в западню лисенка, обнаруженного памятным летним утром на лугу Динхэм.
Решительно отвратив взгляд от тела мальчика, которого он знал и любил, Ричард обнаружил, что смотрит на странное красноватое пятно, расползающееся в пыли у подножия креста ручейками красного. Алые струйки сбегали в сточные канавы. Какое-то время он наблюдал, затем понимание поразило мальчика и заставило резко отпрянуть.
'Джордж, взгляни!' Он указывал в зачаровывающем ужасе. 'Кровь!'
Джордж уставился на лужу, затем присел на корточки и помешал рябь пальцем для пробы.
'Нет', произнес он в конце. 'Вино.... оттуда, видишь?' Он указывал на угол, где стояли несколько огромных бочек, вытащенных из разграбленной таверны, содержимое которых выливалось в центральную сточную канаву.
Джордж и Ричард обернулись на пробегающего позади быка, поощряемого улюлюканьем скучающих солдат, которых Сомерсет отрядил стеречь их. Рядом с ними Ричарду было не по себе. Пока они охраняли герцогиню Йоркскую и ее сыновей от приставаний солдат, шатающихся вокруг креста, было очень заметно, что такая обязанность не приносит им сколько-нибудь радости. Они мрачно смотрели на товарищей, делящих добычу ограбленного города. Ричард был уверен, - большинство из них охотно прислушалось бы к настойчивым просьбам матери - отвести ее с детьми в королевский лагерь. Один из солдат оставался непреклонным, однако, учитывая, что они не могли действовать без особых указаний Его Милости герцога Сомерсета, и то, что власть принадлежала ему, никто не мог покинуть сомнительное убежище у креста - ни пленники, ни их вынужденные конвоиры.
Герцогиня Йоркская внезапно закричала. Человек, хромавший вниз по Высокой улице, двигался медленно, без направления или причины. Проходя, словно судно без руля, казалось, он забыл о солдатах, наталкивающихся на него, с руками, полными награбленного добра из замка. Сейчас тот был ободран до стен, поднимаясь над несчастным городом, выставленным скелетом останков некоего расхищенного прошлого. Сейчас, когда он наступал на пятки нагруженным награбленным солдатам, то оказывался осыпаем кругом проклятиями, локтями толкаем в сторону. Другие руки, однако, протягивались предотвратить его падение, даже расчищали дорогу. Ему, они - люди только что после ограблений, изнасилований и виселиц. Тем не менее, они не смели оскорбить священника.