Ричард поднял голову. Его глаза ослепли, подозрительно почернели, целиком затянулись голубизной за счет потрясенно расширенных зрачков.
'Ну?', потребовал Джордж. 'Скажи мне, что ты увидел? Что могло оказаться столь ужасным из всего этого?'
'Я увидел девушку', наконец произнес Ричард. 'Девушку, которую солдатня тащила на церковный двор'.
Даже сейчас Джордж не мог сопротивляться случаю проявить житейское понимание. 'Ту, которую солдаты потащили с собой?', уточнил он со знанием дела.
Его слова ничего не значили для Ричарда. Он едва расслышал их.
'Это была Джоан. Она была вон там...' Он отмахнулся направо от себя, 'в Мясницком ряду. Она шла спотыкаясь, потом упала на мостовую и осталась лежать. Ее платье полностью порвалось, и на нем была кровь... ' Он судорожно вздрогнул и продолжил только после настойчивого понукания брата.
'Из церкви вышел солдат. Он... он вцепился в ее волосы своей лапой и рывком поставил на ноги. Затем он снова потащил ее внутрь'. После этого у мальчика перехватило дыхание, угрожающее вырваться рыданием, но каким-то образом он справился и пристально посмотрел на Джорджа.
'Джордж... это была Джоан!', повторил он, почти ожидая, что брат возразит, заверит его в ошибке, в том, что увиденная девушка, возможно, не могла оказаться Джоан.
Ричард задержал дыхание, ожидая ответа Джорджа. Скоро он заметил, - тот не собирается обнадеживать, даже не думает произносить утешительных опровержений. Он никогда не видел брата, потерявшим речь прежде, он никогда не видел, чтобы Джордж смотрел на него так, как сейчас. В глазах старшего мальчика стояла недвусмысленная жалость, и Ричард внезапно осознал, с Джоан произошло нечто куда худшее, чем то безобразие в Мясницком ряду, свидетелем которого он был.
Мимо пробежал солдат, пронзительно крича и потрясая винной флягой. Она была открыта, и вино разбрызгивалось по его следам, заливая всех, попадавших в диапазон его движения. Ричард наклонился вперед, снова опуская голову в руки. Внезапно он посмотрел наверх, хотя услышал достаточно, чтобы встревожиться при прохождении пьянчужки.
'Джордж? Люди были повешены?'
Джордж кивнул. 'Благодари Бога, Дикон, что наш отец в безопасности, вдали от Ладлоу', произнес он рассудительно. 'Попади он либо наши братья в руки королевы, она отрубит их головы, чтобы повесить их на городских воротах, и, не исключено, заставит нас смотреть на весь процесс с начала до конца'.
Ричард взглянул на него с ужасом, а затем подпрыгнул, когда по рыночной площади разнесся женский крик. Джордж тоже вскочил на ноги, крепко схватив Ричарда за плечи.
'Это не Джоан, Дикон', сказал он поспешно. 'Крик звучал не от церкви. Это не Джоан.' Ричард, перестав бороться, уставился на него. 'Уверен?', прошептал он, но как только Джордж кивнул, женщина снова закричала. Для Ричарда это было уже слишком. Он вырвался из кольца рук брата с такой силой, что потерял свое равновесие и скатился вниз по ступеням рыночного креста под ноги лошади, всадник которой едва обогнул угол Широкой улицы.
Ричард не поранился, земля оказалась слишком мягкой для этого. Правда, воздействие от его падения вытянуло весь воздух из легких ребенка. Внезапно небо над его головой заполнилось парящими передними ногами и спускающимися копытами. Когда он осмелился вновь открыть глаза, то его мать уже стояла в грязи на коленях рядом, а скакун остановился в неполном футе от места падения.
Руки Сесиль тряслись так сильно, что она принуждала себя переплести пальцы вместе, чтобы обрести точку опоры. Наклонившись вперед, она вытирала грязь с лица своего ребенка рукавом платья.
'Слезы Иисусовы! Госпожа, почему вы все еще здесь?'
Герцогиня резко подняла голову, чтобы взглянуть в лицо, оказавшееся молодым, нахмуренным и смутно знакомым. Она напряглась, чтобы вспомнить, и у нее получилось. Рыцарь, подъехавший настолько близко, что чуть не растоптал ее сына копытами своего скакуна, был Эдмундом Бофортом, младшим братом герцога Сомерсета.
'Ради Бога', попросила она в отчаянии, 'отведите моих сыновей отсюда в безопасное место'.
Эдмунд Бофорт вгляделся в нее, затем вылетел из седла, встав рядом с герцогиней на улице.
'Почему вы сразу не отправились в королевский лагерь в Леоминстере?' Голос звучал раздраженно и недоверчиво. 'За происшедшее мой брат кого-то освежует заживо. Ланкастеры не воюют с женщинами и детьми'.