'Не смущайся, кузен. Что не говори, прошло целых два часа с нашего обеда в полдень... а до ужина еще четыре часа'.
Томас поднял глаза с ухмылкой, снова доказав свою невосприимчивость к сарказму, и пронзил внушительный кусок зажаренного мяса. Эдмунд подавил вздох, тоскуя по оживленным спорам, придававшим перчинку его беседам с Эдвардом. Проблема, с точки зрения Эдмунда, заключалась в том, что Томас был слишком добросердечен, его нельзя было не любить. Однако, спустя десять дней, проведенных с ним в уединении замка Сандл, неизменная бодрость Томаса и его безжалостный оптимизм до крови протерли нервы Эдмунда.
Наблюдая за принятием Томасом пищи и угрюмо думая, что тоска утащит его в новые глубины, если не обнаружится лучшего способа проводить время, Эдмунд снова изумился, как четверо братьев могут так отличаться друг от друга, как его четыре двоюродных брата Невилла.
Двоюродный брат Уорвик был уверенным в себе, высокомерным, отчаянным, тем не менее, он обладал несомненным обаянием, воздействующим на всех вокруг. Эдмунд никогда не воспринимал Уорвика как Эдвард, но даже он не мог противиться силе яркой личности кузена. Как бы то ни было, более глубокую привязанность он питал к младшему брату Уорвика - Джонни, сдержанному и степенно осмотрительному, обладающему ироничной йоркширской находчивостью и чувством долга. Это качество являлось настолько непоколебимо, насколько оно оказывалось инстинктивным. Совсем не вызывал симпатии, тем не менее, третий брат Невилл, носящий имя Джордж, как и одиннадцатилетний брат Эдмунда. Джордж Невилл был священником, но только потому, что принадлежать к церкви считалось традиционным для сына значительной семьи. Он являлся максимально светским человеком из всех, кого Эдмунд когда-либо знал, и самым честолюбивым. Сейчас Джордж был уже епископом Эксетера, хотя успел разменять лишь второй десятой лет.
А еще у них есть младший брат - Томас. Он вполне мог оказаться перевертышем, так мало общего у него было со старшими. Белокурый, а они отличались черными волосами, высокий, как Эдвард, едва ли на двадцать пять фунтов тяжелее того, с молочно-голубыми глазами, столь прозрачными, что Эдмунд язвительно сомневался, принадлежит ли Томас к тому же миру, что и они. Чуждый нанесению кому-либо вреда и, кажется, причинению волнения кому бы то ни было, но до предела отважный, словно огромные мастиффы, натренированные для травли медведей. Как взвешенно считал Эдмунд, проявляющийся в большей степени в деле, в меньшей - парящий в мечтах.
'Расскажи мне, как вы с Джонни оказались в плену у Ланкастеров в прошлом году! После битвы при Блор-Хите, Том! С вами плохо обращались?'
Том отломил кусок хлеба и покачал головой. 'Нет, это слишком просто, - захватывать пленных, чтобы оскорбить их. Помимо всего, ты всегда понятия не имеешь, когда можешь оказаться в плену'.
'Но, совершенно точно, ты должен был испытывать некоторую тревогу... по крайней мере, сначала?' - настаивал Эдмунд. Томас задержал нож на полувзмахе, глядя на двоюродного брата в легком недоумении.
'Нет', ответил он в итоге, словно он обдумывал обсуждаемое происшествие.
'Нет, я не припоминаю'. Томас завершил путешествие ножа к своему рту, после чего снова ухмыльнулся, пошутив с неуклюжей игривостью, настолько жизнерадостной, насколько лишенной злобы: 'В чем дело, Эдмунд? Ты волнуешься о толпах ланкастерцев в наших воротах?'
Эдмунд холодно взглянул на него. 'Мутит с испуга', огрызнулся мальчик желчно, так, что никто не усомнился бы, он произнес это в насмешку.
Пока Томас вернулся к жаркому, Эдмунд перевел взгляд к окну позади себя, выглянув во внутренний замковый двор, глубоко утонувший в снегу. У него не было ни малейшего сомнения, - Нед ответил бы Томасу совершенно иначе, рассмеялся бы и с готовностью согласился, что да, Иисусе, он расстроен. Нед, казалось, никогда не терзал себя на тему мнения остальных и обычно обезоруживал этим, сам изумляясь собственной беззаботной искренности. Эдмунд хотел бы поступать также и знал, это было почти невозможно. Он слишком заботился о том, что о нем думают другие, даже те, кого он не воспринимал всерьез, подобные Томасу. Единственный, кому Эдмунд мог бы доверить свои страхи, был Нед. Но старший брат находился далеко на юге, возвращаясь в Ладлоу, чтобы поднять войска под знаменами Йорков. Он еще долго не приедет на север в замок Сандл.