Анджей честно попытался вспомнить себя маленького. Вспомнилось что-то сладкое... с привкусом наивности и веселья. А больше - не смог.
Она задумчиво попробовала мундштук флейты. Поделилась со светящимся карамельными отблесками воздухом первой нотой - осторожной, но уже уверенной, смело отправившейся в жизнь состоявшимся «соль». Оглянулась девушка, шаркавшая мимо - стоптанными кроссовками по асфальту. С толстой коричневой папкой художницы под мышкой. Она проводила взглядом ноту, рассеянно поправила красный берет, сползавший по коротким тёмным кудрям, и в оборот вокруг шеи обвитый светлый шарф.
- Почему-то мне кажется, что сыграю как-то необыкновенно хорошо, - сказала рыжая, присев на подлокотник лавки. - Сегодня день, когда мне всё удаётся. Вещи, которые давно искала, находятся. И солнце так ярко светит. Может, и это получится?
Вдохнув, она пригубила осенний воздух. И заиграла.
Какое-то время клёны ещё тихо шуршали, роняя - нет, не бабочек. Жёлтые звёзды.
А потом Анджей остался один на один с флейтой в солнечной пустоте.
Тихо плакала мелодия о чём-то, что ушло. С тоской и болью смеялась порой, улыбнувшись, взгрустнув, всхлипывала, смеялась вновь. Где-то высоко-высоко. И так же высоко - возносила. А сердце падало, бесконечно падало куда-то, и дышалось трудно ...
Музыка шла дальше. И звала за собой. Она забирала всё. Но взамен давала гораздо больше.
Она дарила что-то... настоящее.
Открой глаза, пела она. Оглянись - просила. Пойми. Ты же знаешь, что у любой медали две стороны. Нет в этом мире ничего одноцветного и однозначного. Я могу петь только в тишине, а светлячок сиять - лишь во мраке. Где есть тьма, там есть и свет, где зло, там и добро... где боль - там и радость. И красота. И счастье. Просто каждый видит то, что видит, и некоторые видят грязный серый асфальт, а другие - пробивающийся сквозь трещину одуванчик.
Взгляни, взгляни - другими глазами. Моими. Смотри. Видишь? Сколько красоты в этом чёртовом мире... каким бы глупым, каким бы унылым он ни казался порой - в нём есть то, ради чего стоит жить. К чему стоит стремиться, за что стоит быть благодарным, ради чего стоит... остаться. Да, рано или поздно мы все уйдём, а жизнь продолжит свой путь, но пока ты здесь, пока ты ещё дышишь, пока у тебя не отняли этот шанс, этот великий дар прожить жизнь - Человека... неужели так трудно видеть впереди не серость, не безнадёжность, не холод могильных камней, а пастель распускающихся цветов, нежную трепетность рождающегося утром солнца и чистую радость играющих детей? И неужели так трудно - гореть, так трудно нести свой свет и дарить его тем, кто рядом, дарить миру - чтобы каждый новый день стал чуточку лучше, чем он есть?..
...она пролетела, как птица в ясном небе, коснувшись крылом облаков, прорезав на вечность длящийся миг лазурную трещину в туче городской суеты, унесшись где-то за гранью видимого...
И исчезла.
Музыка истаяла.
А реальность ворвалась в Анджея с неумолимостью бетономешалки.
Маленькая толпа, застывшая вокруг лавки, ожила. Закопошилась, засуетилась, торопясь сбежать. Опуская глаза... чтобы не показаться - неравнодушными?
И лишь быстро, мелко чиркала карандашом девчонка-художница - зарисовывая, улавливая, удерживая на листке волшебством соприкосновения бумаги и грифеля, пока ещё не опустила флейту рыжая, ещё кружат салютными искрами листья, ещё не скрылось солнце...
- Единственный смысл, единственное оправдание существования нас-Человеков - искусство. Созидание. И творение - Красоты. Именно поэтому она не только спасёт - спасала и спасает... мир, - сказала Полина. - А тот, кто не может создать Красоту в музыке, живописи, литературе... в тех областях, которые мы привыкли называть искусством - может открыть для себя искусство иного рода. Суметь прожить свою жизнь так, чтобы там, за концом, с удовольствием оглядываться назад... прожить её - красиво.
Медленно, медленно она опустила флейту. Щёлкнула застёжками на лавке лежащего футляра.
- Я читала ваши рассказы, Анджей. Бабушка мне читала. Ещё давно. Говорите, не понимаете, да? Не понимаете, с чего я разбиваю лоб об стены, которыми вы отгородились?
На краю зрения художница хлопнула папкой. Бросила в сумку карандаш.
- Вы могли, вы можете сделать то, чего никогда не смогу я. Вы сможете показать им... всем людям - то, что они перестали видеть. Заставить их взглянуть на мир вашими глазами. И когда им понравится то, что они видят, заставить открыть - свои.
Робкое, надтреснутое «спасибо» рассекло закат.