Анджей задумчиво мерил шагами парковую аллею. Вглядевшись в её глаза сегодня, когда они не отражали ночной фонарный свет, он впервые заметил, что они затянуты лёгкой туманной дымкой. Та же гладь моря, только мутная после шторма.
- Полина, а вас можно вылечить?
- Можно, кажется, - она не удивилась его вопросу. - Нужна пересадка роговицы. А ещё радужки... и хрусталика.
- А почему...
- Почему мы до сих пор этого не сделали? Потому что дорого, - просто ответила она. - А мы сначала на квартиру копили, потом на машину, теперь Сашку на подготовительные курсы в институт записали - вы знаете, он такой умный, что я ему даже завидую чуть-чуть. Экстерном школу в этом году заканчивает, на химический в МГУ собирается. И не факт, что роговица приживётся, плюс большая очередь... Ничего. Я привыкла, - мельком грустная улыбка. - К тому же я так давно не видела, что даже немножко боюсь, что будет, если снова смогу.
- Да... А что за конкурс? Сколько туров, какая программа?
Уголки губ Полины вдруг поползли вниз. Забавно, но когда рыжая огорчалась, её лицо сразу становилось похожим на грустный смайлик.
- Вообще-то... я хочу туда поехать. Но не знаю, получится ли.
- Почему?
- Потому... - она скомкала белые лепестки в кончиках пальцев и отшвырнула в сторону. - Потому что ко мне снова отнесутся как к говорящей обезьянке. Как всегда. Как везде.
Анджей немножко воровато огляделся, прежде чем сказать:
- А мне кажется, там люди другие...
- Люди везде одинаковые. И какие бы они не были, для них я в первую очередь буду слепой, а потом уже - флейтисткой.
Анджей вскинул бровь:
- Мне кажется или в последнее время вы стали менее жизнерадостны, чем в первый день нашего знакомства?
- Может... Хотя нет, не может, - она тряхнула головой. - Я же Полина. Солнечная. А солнце всегда жизнерадостно. Вот с кого надо брать пример.
- У солнца бывают затмения.
- Лишь когда его закрывает чужая тень.
Три.
- Где вы взяли ромашку в августе? - спросил Анджей.
- Это у бабушки надо спросить. Она мне подарила.
- И вы так безжалостно ощипываете бабушкин подарок?
- Бабушка разрешила мне его ощипать.
- Зачем?
- Погадать.
- А, на любовь?
- Конечно. А зачем ещё нужны ромашки?
Два.
- Можно ставить их в вазу. Это гуманнее.
- Гуманнее было бы их не срывать, а раз уж сорвал... Хотя мне кажется, что такая судьба лучше бессмысленного увядания. Эта ромашка всё равно скоро потеряла бы свою красоту. Только осталась бы никому не нужной.
- Любопытная точка зрения.
- Вы думаете, это неправильно, да? Да... Наверное, цветы должны жить.
- Я даже сказать ничего не успел, а вы уже считаете себя неправой.
- Ну, иногда у меня случаются приступы... сомнений.
- Или затмений?
- Может, и так.
Последний лепесток белой снежинкой упал на серость асфальта.
- Всё? - спросила Полина.
- Всё. И что получилось?
- Не любит, - вздохнула она.
- И кто же этот мальчик равнодушный?
Рыжая скомкала стебель в ладони:
- Секрет.
- Секрет так секрет, - смирился Анджей.
Дорога привычно несла вперёд свои машинные воды, изредка притормаживаемая плотинами светофоров.
- У меня ведь тридцать первого день рождения, - сказала Полина, когда они уже вошли в арку.
- Да, я помню.
- Могу я вас кое о чём попросить?
- Ну... да, наверное.
- Подарите мне сказку.
Анджей невесело рассмеялся:
- Вот именно этого, увы, и не могу.
- Почему?
- Вы же поняли, что я перестал писать.
- Я поняла. И хочу, чтобы вы начали заново.
Опять она за своё, подумал Анджей. Поставила себе целью наставить на путь истинный его заблудшую душу?
- Я знаю... мы с вами похожи, - непривычно было слышать в её голосе деликатную осторожность. - Вы же тот, кто отличается от них. Вы остаётесь им, несмотря ни на что - просто забыли об этом. И очень может быть, что это и моё будущее... Я пишу просто так, для себя, и писателем себя не назову. Но если я в один далеко не прекрасный день брошу, то когда-нибудь я обязательно к этому вернусь. Через год или десять лет - неважно.
А я ведь тоже когда-то загадывал, прикидывал да предполагал, да ставил себя на место других, с какой-то едкостью вспомнил Анджей. Откуда ей-то знать? Даже интересно, когда жизнь щёлкнет рыжую по носу так, что и она поймёт - далеко не всегда всё идёт так, как мы предполагаем, а в жизненной ситуации человек крайне редко ведёт себя так, как хотел бы.
- Просто... единожды сотворив новый мир и новую жизнь, невозможно взять и отказаться от этого. Это же не случайно нам даётся. Не напрасно, не впустую. А что мешает вам вспомнить, как вы были писателем? Что мешает вам писать, как когда-то? Быть волшебником, быть... Демиургом?