Как только вам становится ясно, что любви больше нет, говорите друг другу «прощай» с чувством благодарности и признательности за все счастливые мгновения, что вы провели вместе под одной крышей. Вы навсегда сохраните в своем сердце эти прекрасные мгновения. Что поделать: это выше ваших сил. Любовь как время года — она приходит и она уходит. До тех пор, пока она здесь — это хорошо, замечательно, прекрасно. Но когда она уже ушла, а вы все еще продолжаете цепляться за ее труп, то сами потихоньку мертвеете.
Только из-за детей прежнее общество решило, что вы должны навсегда оставаться вместе — ведь их нужно растить, иначе что с ними станет?
Очевидное решение состоит в том, чтобы каждая коммуна численностью в тысячу, две тысячи человек — если это две тысячи пар, то четыре тысячи человек, — возьмет на себя всю ответственность за своих детей. И коммуна способна заботиться о детях более ответственно и более внимательно. За ними будут присматривать более образованные воспитатели, лечить хорошие врачи, учить понимающие учителя. И дети не будут расти испорченными, какими они являются сейчас.
У них будет более широкое видение вещей, чем у наших детей. Видение наших детей очень узко, потому что они прикреплены к своим семьям. Пять — семь человек составляют весь их мир.
Однажды случилась такая история...
Рядом с моим домом стоял храм, а между храмом и домом лежала земля, которую отец хотел отсудить себе. Но на самом деле земля принадлежала храму. Все дело было в букве закона и в тонких нюансах.
Я сказал отцу:
— Если ты пойдешь судиться с храмом — я-то сам к храму отношения никакого не имею — но если ты пойдешь судиться с храмом, то я выступлю против тебя, потому что ты собираешься сыграть на юридической оплошности. Эта земля не твоя, и ты это знаешь. И не только я выступлю против тебя. Я уже уговорил твоего отца, моего деда. Он пойдет со мной, потому что меня они могут и не послушать. — А мне тогда было всего десять лет. — Они могут не обратить на меня внимания, так что я убедил деда. Он пойдет в суд вместе со мной. Так что два поколения с обеих сторон встанут против тебя. Решать тебе.
— Ты говорил с моим отцом? — спросил он.
— Конечно, — ответил я. — Потому что здесь все очевидно. Земля не принадлежит нам. Просто в документах храма не указано, что она находится на его территории. Но не надо строить для себя выгоду на чужих ошибках.
— Никогда еще не слышал, чтобы сын шел в суд против собственного отца.
— Я предан не семье, — сказал я. — Я предан истине. Если ты на стороне истины, то я с тобой, но в этом случае я не могу быть с тобой.
Семейные дети вынуждены становиться преданными своей семье. И тогда им все равно, честна их семья, справедлива или нет — они просто борются за нее. Люди продолжают бороться из поколения в поколение.
Одно из семейств по соседству с нами много поколений подряд считалось врагом нашего семейства. Я был первым, кто переступил порог их дома...
Хозяин был в ужасе. Он спросил:
— Куда это ты идешь?
Я ответил:
— Я иду к вашей семье с дружественным посланием. Я не знаю людей, которые поссорили наши семьи. Я знаю только моего деда, знаю, как его зовут, еще знаю, как зовут его отца. И все, больше я не знаю ничего. Но эта ссора продолжается в течение десяти поколений. Сколько поколений помните вы? Назовете ли вы имена ваших предков? Можете ли сказать, кто начал всю эту глупость? И мы почему-то не разговариваем друг с другом. Я пришел установить дружбу. Сегодня я пригласил себя к вам на обед.
— Удивительно, но, кажется, ты прав, — сказал сосед. — Что ж, заходи, будь гостем. Но спросил ли ты твоего отца?
— Незачем его спрашивать, — ответил я. — Я делаю все, что считаю нужным, и только затем ставлю его в известность. И тогда он выражает свое мнение. Но это уже не важно, раз я сделал, что хотел сделать. Я знаю, он закричит на меня: «Почему ты не спросил меня?» Но это уж мои проблемы, вам о них незачем волноваться.
И все они были безумно счастливы. Их дети были рады больше всех, потому что им все это было совершенно непонятно. Мы живем напротив, видим друг друга каждый день, но почему-то не можем заговаривать с ними, а они не могут заговаривать с нами. Мы ходим в ту же самую школу, но никогда не общаемся — мы враги. И никто не знает почему. Так что дети были очень рады, у них был праздник.