Он, видимо, приготовился получить ногой под зад и был счастлив, что сейчас ему это не грозит. По сути дела, он не был уж таким симпатичным, как показалось с первого взгляда.
– Теперь вы можете убраться,– сказал я.
– Я идиот,– проворчал он.
– Я это уже сказал. До свиданья, Шассар.
Он слинял с виноватым видом. Я закрыл за ним дверь.
– Ну вот,– произнес я, возвращаясь к Женевьеве.– Довольна?
Она не хотела кокетничать в присутствии Шассара, но теперь, когда он убрался из ее квартиры, приняла более интимную позу:
– Спасибо, месье Бюрма,– проворковала она.– Я… не убивала Этьена, поверьте мне!
– Не будем больше об этом говорить.
– Вы правы… Э-э… это деликатный вопрос… я хотела сказать… о вашем гонораре…
– Вы заплатите позже. Когда все это будет закончено.
– Но я думала…
– С этими типами ничего нельзя знать заранее. Лучше будет, если в течение нескольких дней он будет уверен, что я брожу неподалеку от вас… Конечно, если вы разрешите…
Она погрузилась в созерцание своей туфли, решая внутреннюю проблему. По-видимому, она думала, что один навязчивый тип заменяет другого. Наконец, она ответила:
– Ну конечно, месье Бюрма.
– Я постараюсь быть как можно незаметнее,– улыбнулся я.
Она улыбнулась мне в ответ:
– Тогда Шассар не очень испугается.
– Я не это хотел сказать.
– Я поняла. Спасибо, месье Бюрма. И до свидания.
Она протянула мне руку с вызывающей грацией. Я ей ее поцеловал. И постарался сделать это как можно лучше, хотя и не очень привык к такого рода церемониям. Получилось довольно хорошо. Когда я брал свою шляпу со столика, то уронил желтую карточку, которая там лежала. Подбирая, я взглянул на карточку.
Это было приглашение присутствовать той же ночью на открытии нового кабаре «Сверчок» на улице Опера.
– Извините,– сказал я.
– Ничего.
В лифте аромат ее духов все еще не покидал меня.
Когда я вышел ив лифта, неподалеку на банкетке сидел тип, который встал и подошел ко мне. Это был Шассар. Он снова обрел свой фатоватый вид.
– Я на вас не сержусь,– сказал он.
– Я тоже,– ответил я.
– Тогда все в порядке.
– Вы живете здесь?
– Что вы! У меня нет таких средств. Я живу в маленькой гостинице на улице Сен-Рош.
– Я не спрашиваю у вас подробности.
– А я даю их. Ведь вы детектив? Я хочу поставить вам стаканчик. Можно?
– Можно. У вас мышьяк при себе?
– А тут аптека неподалеку.
– Отлично.
Мы вышли из Трансосеана почти под ручку и отправились в маленький скромный бар на улице Камбон.
– Вы, наверное, принимаете меня за мерзавца? – спросил Шассар.
– Не более того.
– О, черт! Вы же видели ее формы, этой Жани! Ну, что вы хотите, это меня гложет. Я давно положил на нее глаз, проклятие… А когда я узнал, что ее хахаль был бандитом…
– Как вы это узнали? В газетах ничего нет.
– Плевал я на газеты. Это стало известно в наших краях. Так вот, говорю я вам, когда я узнал, что ее хахаль был бандитом и его пришили, я решил попытать свое счастье.
– Не пытайте больше.
– Ладно. Тем не менее… я сказал это наудачу, но… в конце концов она тоже могла его кокнуть. Вы не думаете?
– Если верить газетам, полицейские ее не подозревают.
– Плевал я на газеты. А вы верите прессе?
– Нет.
– Ну и…?
– Это моя клиентка.
– Была или есть?
– Сейчас является. Понимаете, что это значит, а? И не вздумайте взять ее шантажом.
– О! Ладно уж. Постараюсь найти какую-нибудь на улице Камартен, похожую на нее. Если бы у меня было достаточно бабок… Хорошо. Это ваша клиентка, и я не хотел бы копать под нее, но… тут все же нечисто в этой истории с картиной.
– Вы были знакомы с Ларпаном?
– Нет. Видел издали. И все. Боже мой! Спереть музейный экспонат… А это продается? Такие картины?
– Конечно.
– Кому?
– Коллекционерам.
– Дорого?
– Несколько миллионов.
– Кажется, вы хорошо в курсе?
– Это в газетах.
– Плевал я на газеты… Эй, гарсон…
Он заказал еще выпивку. Свою проглотил одним глотком.
– Мне наплевать на газеты,– повторил он,– но мне не наплевать на эту шлюху.
Злобно взглянул на меня. Он уже выпил, прежде чем подняться к Женевьеве Левассёр, и сейчас доходил до кондиции.
– Придется вам и на нее наплевать,– сказал я.– Или, во всяком случае, изменить методы обольщения.
Он скривился. Казалось, вот-вот заплачет.
– Вы будете спать с ней,– сказал он.– Вы старше меня, но вы будете с ней спать.
Решительно все хотят, чтобы я с ней переспал. Ладно. Попробуем. Я спорить не люблю.
– …Я моложе, чем вы,– продолжал он,– но от меня несет стариком, старой шкурой. Да, вы не обманулись. Именно этим я и живу. Старухами, старыми, грязными, сморщенными шкурами, которых и потрясти-то, того глядишь рассыпятся, они держатся на булавках, на клею, на косметическом креме. О! Черт! Крем! Не так давно я был хорошо известен. Кого у меня только не было, всяких старух, герцогинь, маркиз… старые мымры, они одевали меня, кормили, я у них жил, но не давали мне ни гроша или очень мало. И никакой возможности побаловаться с молодыми. Они чуют меня издалека, молодые. От меня разит отарой рухлядью. Если б еще были гроши. Но без них… чего бы я только ни сделал, чтобы раздобыть деньжат.
Я не собирался давать ему совет пойти работать и сказал:
– Сделайте налет.
– Я слишком дрейфлю,– сказал он откровенно.– И именно потому, что я всегда боялся, меня заполучили эти старухи.
Он искоса взглянул на меня:
– Послушайте, а что если вы возьмете меня к себе на работу? Это бы меня очистило.
– Невозможно. Вы боитесь. Сами признались.
– Ну и что? Что дальше? Чтобы задавать вопросы консьержкам или выслеживать какого-нибудь типа, необязательно быть Д'Артаньяном. А в чем заключается работа детектива? Разводы, сбор сведений, посредничество, может быть? Не очень уж опасно все это. Не станете же вы мне говорить, что надо таскать с собой пушку…
– Бывает.
– Как телохранитель Аль Капоне?
– Почему бы и нет?
– А часто бывают нужны телохранители?
– Время от времени нужны.
– Так для меня ничего тут нет?
– На первый взгляд ничего.
– Ну что ж. Но я не отчаиваюсь. Если когда-нибудь появится возможность… А теперь я должен уходить. Мне необходимо подышать свежим воздухом. Оставьте это.
Но я не сделал ни одного жеста, чтобы заплатить по счету.
Он вытащил немного денег из бумажника, и среди различных бумажек я заметил желтую карточку – приглашение в то новое кабаре.
– Не ходите туда,– сказал я.
– Куда это?
– На это открытие. Там, может быть, будет мадемуазель Левассёр.
– Ну и что? Теперь, где бы она ни появилась, мне приходить заказано?
– Пока да.
– Какая наглость!… О! Черт! Держите, вот это приглашение. Так я буду уверен, что не нарушу папочкин запрет.
Я положил приглашение в карман. Он заплатил, и мы вышли. На тротуаре мы расстались. Я видел, как он вошел в другое бистро. Я же направился в свою контору. Там меня ждала Элен.
– Наконец-то и вы! – воскликнула она.– Где вы были?
– С мадемуазель Жевевьевой Левассёр.
– Ах! Ах! Покажите-ка!
– Что именно?
– Ваши губы.
Она осмотрела их.
– Губная помада?
– Мы еще не дошли до этого.
– Но на правильном пути?
– Может быть.
Она сделала гримасу:
– Впрочем… вы уже совершеннолетний. Шутки в сторону. О чем рассказывают газеты? Здесь был какой-то скандал?
– Газеты говорят об этом?
– Еще бы. И с тех пор, как я тут, телефон не замолкает. Марк Ковет повис на нем.
– Оставьте его висеть. У вас есть какая-нибудь газета?
Она передала мне «Крепюскюль». Дело Бирикоса красовалось на первой странице: