Выбрать главу

Тимур зевнул и закрыл глаза. Четыре угла комнаты, четко отпечатавшиеся, как слайд в мозгу, плавно кружились над ним. Одно за другим ему припоминались события минувших суток. Все было в порядке. Да, весело, хоть и мерзко. Но что-то маленькое и пакостное нарушало безмятежную гладь его хорошего настроения. Нечто едва ощутимое, но назойливое, как жвачка, прилипшая к подошве…

Он тут же отогнал от себя муторные мысли и стал погружаться в дрему. За окном ветер трепал пожелтевшие акации, бросая в стекла сухие листья. «Не надо… Не надо…» - тихо умаляли они. Ветер отвечал им безжалостным завыванием. А они все плакали, бесполезно и жалобно, как сцапанные хулиганами девочки- отличницы. Тимур усмехнулся своим мыслям. «Нет! Нет! Нет!» Ему явственно слышался нежный голосок. Он пробивался издалека и наивно умалял остановиться. Как глупо! Может ли остановиться камень, летящий с горы? Он был похож на такой камень. Весь мир похож на этот камень, обреченный, загаженный мир. Девочка все плакала и плакала. Ее отчетливый голос стал срываться на крик.

Тимур резко сел на постели. Холодок пробежал по его спине. Ведь все происходило наяву!

«Господи! Неужели опять?» - пронеслось в голове. Тимур подскочил, как ужаленный, наспех натянул джинсы и вылетел в коридор. Плач доносился из соседней комнаты. Это была спальня его сестры. Он распахнул дверь и вбежал внутрь. Алина лежала на смятой постели посреди горы мягких игрушек, разметав длинные волосы, и громко хныкала во сне, катаясь по подушке. Тимур начал отчаянно тормошить ее за плечи.

-Аля! Алька!!! Проснись!

Она завопила еще сильнее, отбиваясь от него. Ее сознание оказалось в каком-то ужасном месте между реальностью и сном.

-Аля! Солнышко, это я! – орал он ей в ухо. Она, наконец, распахнула огромные, безумные от кошмаров глаза, и бросилась ему на шею.

-Тщ-щ-щ! Тише, красавица, все о;кей. Я с тобой, - он крепко прижимал ее к себе, торопливо гладя по волосам.

-Нет… Нет…- все еще повторяла она как в бреду. Маленькое сердечко грохотало, как скоростной поезд, и каждый удар нестерпимой отдавал ему под дых.

-Алька… моя родная девочка… Ну пожалуйста, не плачь! – взмолился он. Она уткнулась мокрым лицом в голое плечо брата.

-Тимур… как страшно. Господи! Я больше не могу…

-Ничего не бойся, я здесь.

-Нет! – она подняла голову и уставилась на него влажными и беспомощными, как у морского котика глазами – Ты не можешь себе представить! Опять… Опять тот же самый сон, - Алина всхлипнула и задрожала. – Все вокруг в огне… Все рушится. Повсюду кровь… А я бегу, бегу по этому лабиринту, и выхода нет! Поверну туда – тупик, поверну сюда – тупик… И кровь… Боже, сколько ее!!! Это настоящий ад, Тимур, поверь! Я была в аду! Вопли, стоны отовсюду! Все подыхают, сгорают заживо… Некоторые пялятся на меня, тянут ко мне свои обгоревшие руки и умоляют: «Помоги мне… Помоги!» А я все бегу… бегу по этим вонючим теплым трупам. По живым трупам, Господи Боже! – слезы потоками заливали ее лицо. Тимур угрюмо смотрел на сестру.

-Все вокруг скользкое от крови, - продолжала она – клочья мяса и еще какой-то дряни свисают с потолка, задевают меня… А я сама в крови… Руки в крови, лицо в крови… Даже во рту у меня чья-то кровь…

-Все, все, не рассказывай, - он крепко обнял ее – Забудь об этом.

-Кровь, кровь… - не унималась она – Почему, Тимур? Откуда так много крови?

-Успокойся, солнышко. Это просто глупый, дурацкий сон. А в жизни все хорошо. Ведь правда? – он взял ее лицо в ладони и ласково посмотрел в глаза – Нет никакого лабиринта, никаких мертвецов, никакой крови. Это твоя комната, это твоя кроватка, а это твой брательник. Просто сон!

Алина покачала головой.

-Знаешь, какой уже по счету? В последний раз… Это было больше месяца назад… Я уже думала – все. И вот, опять!

Тимур насупился

-Вот не послушалась меня… Все! Сегодня же съездим к врачу.

-Думаешь, я психопатка, да?

-Да при чем тут «психопатка»? У каждого свои заморочки. Ты боишься крови, ну и что такого? Я тоже много, чего боюсь.

-Ты бы это видел…

-Смотрим с тобой по ночам всякое говно… Давай, я маму позову, хочешь?

-Да не надо! Пусть себе дрыхнет внизу. Никто мне не нужен. Никто! Только ты не оставляй меня, Тимурик… - она стиснула его  руку.

-Ну что ты болтаешь! Никогда я тебя не оставлю.

Он взбил ей подушки, разгладил смятые простыни и приподнял одеяло.

-Сейчас Алинбечер ляжет в постель, закроет глазки и будет видеть сладкие-пресладкие сны. А я посижу с тобой и приколю какую-нибудь сказочку, как ты любишь.

-Ну, уж нет! Я не засну здесь больше!!! – она обвела ненавидящим взглядом расфуфыренную розовую комнату.

-Пойдешь ко мне?

-Да.

Тимур подхватил сестру на руки, и баюкая ее, как маленькую, как десять лет назад, понес в свою берлогу. Они всегда любили просиживать здесь ночи напролет, смотря видик, или как-нибудь дурачась, или просто болтая. Алина улеглась в его постель и закрыла глаза. Он присел рядом на край кровати.

-Расскажи, Тимур. Историю.

Он стал рассказывать, поглаживая ее маленькую белую руку. Подобные истории он сочинял на ходу покруче любого сказочника. В них было неимоверно много любви, поцелуйчиков, приключений, препятствий, смешных приколов и ни капли насилия. Алина безоблачно улыбалась, подрагивая  ресницами. Сказочные видения витали над кроватью, обволакивая ее, как кокон, и постепенно отделяя от реальности. Он все говорил и говорил, не сводя влюбленного взгляда с ее ангельского лица. Словно маленькое, нежное солнышко спало в его постели. Самым удивительным было то, что в такие минуты он и сам всерьез начинал верить во всю ту чепуху, которую нес: о добре, о Боге, о счастье и о вечной весне.

   9.

Алан вошел в свой загаженный подъезд и поплелся по вонючей лестнице на десятый этаж. Блудный сын возвращался домой. Лифт в их доме не работал уже третий месяц, и всем жильцам было на это начихать. Их район до боли напоминал негритянское гетто: здесь трудно было увидеть цивильного человека - сплошные босяки, алкаши и неудачники.