Потом начался настоящий ад. Приступы дурноты накатывались багровыми волнами. Он то проваливался в глухую темную сырую дыру, то просыпался и видел сквозь туманную завесу призрачные фигуры в белом, толпящиеся вокруг него, то его доканывали кровавые галлюцинации, и это было самое страшное…
Когда все закончилось, он ни за что не смог бы определить. Он проспал после этого много часов, и когда открыл глаза, то увидел огромное восходящее солнце. Серые крыши, силуэты домов, черные неподвижные деревья – все это карикатурно ютилось за окном, и над горизонтом величаво громоздился молодой диск. Пунцовый, каких-то паранормальных размеров, как с картины сумасшедшего художника.
Было тихо. Алан чувствовал приятную леденящую пустоту во всем теле, будто внутри него гулял сырой подвальный ветер.
Рядом с его кроватью что-то скрипнуло. От этого звука сделалось спокойно и уютно. Кокой знал, КТО это.
-Что, пинчер, оклемался?
Алан медленно повернул голову. Габарай смотрел на него и довольно улыбался. Взгляд у него был вымученный.
-Хуево выглядишь… - пробормотал Алан.
-Зато ты – охуительно! После реанимации, - он подался вперед – Ты в завязке, Борщевский.
-Кто сказал?
-Я сказал.
-А шлифонуть?
-А в табло?
Алан скривился.
-Позаботься лучше о себе, Габарай.
-Это не в моей компетенции, - он улыбнулся – Обо мне будешь заботиться ты. И моя сестра. Ну, и пацаны.
Алану вдруг стало противно. Он закрыл глаза, чтобы не видеть его тошнотворной улыбки.
-Давно я здесь?
-Уже два дня. Но я тебя сегодня домой заберу после капельницы. Эти врачи – олени голимые. Ты вообще помнишь что-нибудь?
-Да.
-Знаешь, что потом было?
-Заткнись, по- братски. - Ему не хотелось ничего слышать и ничего знать. Отвращение в нем росло с каждой секундой. – Габо, вечно ты все говняешь, - сказал он. Или ему показалось, что он это сказал?
-Кстати, тут в соседнем отделении наша подружка. Я Хачику сказал, он ее привез.
-Да… Правильно. На фиг надо, чтобы она сейчас подохла.
-Ну, ты и говнюк! – Тимур все улыбался.
-Габарай, не мог бы ты свалить отсюда?
-Я ей сегодня апельсины отправил…
Кокой устало отвернулся к окну и снова стал смотреть на зреющее, расправляющееся солнце.
-Молодец.
17.
-Боже мой, Инга! – причитала Яна – Ну, скажи, чего ты добилась? Все, все, как один тебе говорили, что будет только хуже, а ты уперлась рогом! Какой кошмар, Господи! Ну что, теперь ты убедилась?
Инга лежала на больничной койке, отрешенно уставившись пустыми глазами в потолок.
-Ну, не молчи ты! Скажи хотя бы слово, умоляю!
-Да. Убедилась.
Яна с трудом сдерживала слезы.
-Ты играла с огнем и доигралась! Думала, это все шуточки, да? Думала, они блефуют?
-Я их недооценила…
-Яна, угомонись, - буркнул Марик – Хватит уже!
Инга медленно опустила свинцовые веки. Каждое движение причиняло ей боль. Яна была права. Она сама во всем виновата. Она думала, что хуже уже быть не может, но они доказали ей обратное. Чертово заявление!!! И как теперь жить дальше?
-Все будет хорошо, - сказал Марик, словно прочитав ее мысли – Ты очень сильная девочка, Инга. Ты все сможешь пережить.
Она осторожно набрала воздух в легкие, болезненно ощущая каждое свое ребро, и осторожно выдохнула.
-Что теперь делать, Марик?
-Выздоравливать. Жить.
Инга замолчала. Яна и Марик долго слушали ее тяжелое, размеренное дыхание. Им показалось, что она снова уснула.
-Как отреагирует Олег, если я теперь заберу заявление? – выдавила она наконец.
-Думаю, он все поймет. Он и так считает тебя самой мужественной девушкой на свете.
-Я устала… - пробормотала она и опять замолчала. В палате висела густая ватная тишина. Было слышно как где-то на этаже размерено капает вода. Капля за каплей. Десятки, сотни ударов… – Позвони ему, Марик, - сказала она неживым голосом и повернула к нему изможденное лицо – Скажи, что у меня есть новые факты для дела…
18.
После событий на квартире у Оли прошло уже больше недели. Пацаны спокойно просиживали в одной из кабинок ресторана, когда Габараю позвонил разъяренный отец и сообщил последние новости.
-Это невероятно!!! Я ее душу топтал! Этого просто быть не может! – завопил Атар, со всей дури долбанув кулаком по столу – Мразь!!! Ей что, опять мало, что-ли?
-М-да… - протянул Хачик – Такого никто не мог ожидать. Хотя сразу было видно, что это упертая, тупорогая курва.
-Вот мы и в жопе! – Кокой, трезвый и злой, нервно рассмеялся и презрительно глянул на Тимура – Поздравляю вас, граждане!
-Оказывается, кроме тебя есть еще любители острых ощущений, Кокой, - Тимур подмигнул ему и пригубил коньяк из широкого бокала. Он единственный из всех выглядел по-прежнему спокойным и продолжал невозмутимо жевать свой шашлык. – Черт…- он поморщился – Это коньяк, или свинячая моча?! Хачик, ты пробовал?
-Эй, ты действительно такой непрошибаемый, или постанову нам тут лепишь?
-Атар, уж тебе ли переживать, пупсик? Что пойти посудиться лишний раз, что сходить поссать – велика ли для тебя разница?
-Значит, Тимур, все-таки судиться? – спросил Хачик.
-Да, придется… Отмазаться от этого уже не вариант. Упустили мы пару дней… - он задумчиво почесал висок – Кто бы мог подумать… Ну и типша!
-Сбалоболил ты, Габарай, - Алан злорадно скривил губы - Совсем недавно ты клялся, что дело завернут, что не будет никакого суда, что она заберет заявление… И что же? Большой хер мы все увидим в конце!
-За что ты потеешь? Вспомни-ка, с тех пор, как мы знакомы, у тебя были когда-нибудь большие неразрешимые проблемы?
-Ой! Ну, ты прямо благодетель! Может мне раком встать?
Габарай задумчиво взболтнул мерцающую жидкость в бокале.
-О чем вы вообще говорите, пацаны? Какое изнасилование? Разве они ни сами на нас запрыгивали? Кто что докажет? – он приподнял бровь и взглянул на Вадика.