-Да что ты в этом понимаешь?
-А кто понимает? Этот холеный мальчик?! Он сам понимает, что такое боль? Что такое горе? – она яростным щелчком отбросила горящую сигарету. Алан ошалело уставился на нее.
-Ну, ты и дура! – он покачал головой. От неожиданности у него даже сперло дыхание – Редкостная дура! Что ты несешь?! Это Тимур – «холеный мальчик»?! Да в нем втрое больше ножевых и огнестрельных дырок, чем во всем твоем истраханном теле!
Карина равнодушно пожала плечами.
-Ладно тебе! Герой Советского Союза, блин! Он просто зажрался до предела. У этих Габараевых, наверно, вместо туалетной бумаги стобаксовые купюры. Пацан уже не знает, чем себя развлечь! Ну, еще и темперамент, как у ядерной бомбы. Вот и все! Как я сказала - фанат своих гормонов.
-Это все дерьмо! – вскричал Алан – О нем нельзя так говорить. Он – это… это… - он панически нашаривал слова – Это бездна! Ты ни хрена не понимаешь! Тимур, конечно, любит перепихнуться, как и все мы, может, гораздо больше, чем все мы, но дело не в этом!!! У него своя религия! Знаешь, какие он иногда вещи говорит? Никто не понимает, как восемнадцатилетний пацан может такое знать… Это страшно. Он как пророк!
-Ну, да, - она хохотнула – Пророк… Ты, по-моему, гонишь на нем. Сделали из него какого-то идола. А у пацана просто неплохо подвешен язык. И он с успехом ездит вам по ушам. Единственная религия для него – это его собственный…
-Чеее???- Алан подскочил с дивана,- Да он -это сила!!! Понимаешь, ты, овца?! Мы -это сила. Мы- избранные, мы знаем больше, чем другие. И нам все похеру! Мы свободные и что хотим, то и делаем, ясно?
-Свободные? – Карина медленно покачала головой и улыбнулась, -Да вы самые рабские рабы! С вашей религией. Вы все и он тоже…
-Заткнись! – возмущенно взвыл Алан – Лучше заткнись! Я тебе сейчас башку снесу за такую чушь! Ты ни хрена не понимаешь, так что закрой рот!!!
-Ладно, ладно, - она примирительно выставила перед собой ладонь – Успокойся. Мне-то, если честно, вообще наплевать на это все. И на него, и на всю вашу контору. Меня только удивляет, ты-то что там забыл?
Алан посмотрел на нее с дичайшей ненавистью. Лицо его мгновенно побледнело и пошло пятнами.
-Я такой же, как они, - хрипло, отрешенно прошипел он, грубо схватил ее за руки и повалил на диван. Карина не сопротивлялась. Он стал судорожными, злобными рывками задирать ей юбку.
-Мать твою, ну что?!!! Что ты уставилась?!!! Я такой же, как они, понятно?!
-Понятно.
-Сука! Что?! Что ты мне предлагаешь, стерва? – он матерился на все лады.
Она вытянула руки, попыталась обнять его. Он с остервенением отпихнул ее и резко сел.
-Падла. Дрянь. Подлая тварь, – он в отчаянии провел кулаками по лицу. – Чертова сука.
Карина села на диване, обняв свои колени.
-Ну, что ты психуешь?
-Габарай был бы не он, если- б какую-нибудь свинью ни подложил, - он выругался.
-Не ори. Сам же хотел поговорить.
-Иди ты, знаешь, куда?! Поговорить! Чертова бикса, ни хрена не понимает, а все туда же! Разговаривать! Все, бля, такие умные стали! Все рассуждают, а предложить ничего не могут.
Она рассмеялась.
-Какой же ты ребенок, Господи!
-Что ты ржешь, овца?! Я завяз по уши, понимаешь? Тебе, конечно, на все насрать, ты довольна своей блядской жизнью.
-Ну измени.
-Что?
-Жизнь свою измени. Или ты до старости будешь дурью маяться?
Он поднял на нее насмешливый взгляд.
-А ты до старости будешь пиздой торговать?
Она вздохнула.
-Мне деньги нужны. Если тебе интересно, я ближе к весне поеду в Москву, буду там учиться. Начну новую жизнь. А тебе что мешает?
-Учиться???
-Да.
Он смотрел на нее, как на помешанную.
-Ты собираешься учиться?
-Да.
Он присвистнул и матюкнулся.
-Одуреть. Еще большим человеком небось станешь. С твоими-то умениями.
-И ты стань. Пока не поздно.
Алан отвернулся.
-Не все так просто.
-Не криви душой. Все всегда просто. И не фиг себя жалеть, - она покровительственно положила ему руку на плечо – Это самое непродуктивное занятие.
Он медленно покачал головой.
-Я повязан, понимаешь? И я люблю тех, с кем я повязан, какими бы уродами они не были.
-Тогда, как говорится, научись один плыть против течения.
Он неуверенно, как будто боялся ослышаться, поднял свои глаза и с изумлением посмотрел на нее.
-А если течение сносит? – сказал он тихо, словно опасаясь спугнуть нечто долгожданное.
Она развела руками.
-Ну, выбирай. Или покорись ему, или борись с ним, или совсем вылезай из воды. Больше никак.
Он восторженно пялился на нее около минуты, как на какое-то сияющее чудо, затем вдохновенно подскочил и взял ее за запястья.
-Слушай, поехали-ка отсюда. Меня что-то не вставляет этот гадюшник. Поехали, я тебя на мотоцикле по горам покатаю. Ты офигеешь! А потом поедем к тебе, ладно? – в голосе его одновременно звучали гордость и заискивание. Он тараторил возбужденно, непосредственно, тащил ее за руки, как назойливый пятиклассник, донимающий взрослых, чтобы похвастаться всеми своими умениями.
-Не знаю, - Карина засомневалась – Я обычно к себе домой никого не привожу.
-Но я же не обычный, - он засмеялся и потянул ее – Я удивительный тип, ты сама сказала! Поехали!
22.
В понедельник в 10 часов утра Инга узнала, что Ермолова Татьяна Сергеевна, мать Агеенко Оксаны забрала из милиции заявление. Это известие ее буквально подкосило.
В тот же день после университета Инга поехала к ней в полной уверенности, что теперь уж с ней точно не будут разговаривать и даже не пустят на порог. К ее удивлению Татьяна Сергеевна все же открыла ей дверь.
-Проходи.
Инга долго рассматривала ее лицо. Оно походило теперь на нарумяненный и обильно напудренный гипсовый слепок.
-Почему? – мрачно спросила Инга.
-Ну, проходи же! Не стой в дверях – сквозняк! Андрюша очень восприимчив к сквознякам. Он такой болезненный!