Справа показалось раскидистое дерево. Пацаны свернули с дороги и направились к нему, хлюпая по размытой земле. Невозмутимые и важные, как два заговорщика в этой нелепой ситуации. Алан встал под кроной, прислонившись к влажному стволу, Тимур присел на корточки около его ног в грязи, как верный пес. С густых веток падали тяжелые капли. Алан достал пачку «Marlboro», потеребил ее в руках, тщательно раскурил одну сигарету, которая тут же потухла. Он выругался. Тимур весело глянул на него снизу вверх и рассмеялся совсем по-детски.
-Вот был бы у тебя нос как у Хачика, курил бы себе под дождем без проблем.
-Да уж, - Алан усмехнулся.
Они опять надолго замолчали, глядя, как в лужах перемигиваются похожие на звездочки капли дождя.
-Я узнавал насчет Москвы, - сказал Тимур.
-Что? – не понял Алан.
-Насчет клиники в Москве. Это хорошая онкологическая клиника. Там, вроде, врачи толковые.
-Да о чем ты?
-О твоей матери. Давай, отвезем ее туда.
-Да ты что?!
-А что?
Алан отвернулся и покачал головой.
-Ты гонишь, Габарай.
-Почему?
-Да потому! У нее рак какой-то там конченой стадии. Она – уже давно труп.
-Ну, давай, отвезем ее в Израиль. Там, я слышал…
-Да какой, на хрен, Израиль? Она живет на наркоте. Нет никаких шансов.
-Давай попытаемся. Найдем самых лучших врачей, купим самые современные лекарства.
-Перед большими деньгами, Габарай, отступают, конечно, многие проблемы. Но не все, - он снова сунул в зубы сигарету и закурил, прикрывая огонь ладонью.
-Ты всегда говорил, что она лечится… Ты что, чесал мне, не пойму?
Алан посмотрел ему в глаза.
-Ты знаешь, что такое рак, Тимур? Это лажа. Особенно как у нее. Она болеет уже лет десять. Какое-то время она не знала. А когда узнала, было поздно. Было поздно уже тогда! Я с самого детства только и помню, как она загинается день за днем, год за годом. На хрен это надо! Я бы на месте этой дуры, моей сестры, уже давно вкатил ей хорошую дозу чего-нибудь, чтобы закончился этот ад.
-Не мороси, Кокой. Давай попытаемся. Ты ни на что не настраивайся. Мы просто сделаем это. Просто отвезем ее сразу, как только разделаемся с этим судом.
-Надо же! А ты что, вправду уверен, что все закончится благополучно?
Тимур опустил лицо и глухо рассмеялся.
-Да. Уверен. И ты можешь быть уверен тоже.
Алан пристально и ехидно посмотрел на него.
-Черт, сколько же отвалил твой старик?
Тимур откинул голову назад и обнажил рекламный ряд зубов.
-Не волнуйся. Для него это не составило труда. Так, капля в море.
-Я вот удивляюсь… Почему папуля до сих пор не дал сыночку пинка под зад?
Габарай взял из его руки сигарету и глубоко затянулся, прикрыв глаза.
-Папуле это не на руку.
Алан глянул на него с нескрываемой злостью.
-Твои мозги, Тимур… как же он, должно быть, любит тебя, что каждый раз отстегивает сумасшедший воздух за все твои шалости.
-Ошибаешься, Кокой, ошибаешься, - он выпустил несколько колец дыма – Это большой парадокс жизни. Знаешь, что такое обратная пропорциональность?
-Не знаю. Но я бы вышиб тебе мозги на его месте!
-Ты никогда не сможешь быть на его месте. Ты совсем другой, моя маленькая ебанашка… - он встал, облокотился о его плечо и заглянул ему прямо в глаза – Запомни, Кокой. Любовь ничем не измеряется кроме самой любви. Это редкая, неподдельная драгоценность, далеко не каждому доступная. Деньги, подарки – это все параша, блеф. И если ты не способен дать кому-то истинную любовь, ты просто начинаешь платить.
Он замолчал. Его лицо было совсем близко, глаза смотрели голо и пронзительно. Алану показалось, что он пошатнулся. В горле у него засвербело.
-Габо… - он судорожно сглотнул – Ну что же нам с тобой делать?
-Что делать? – беззаботно переспросил Тимур, словно не расслышал его вопроса. Он отступил от него и пригладил свои мокрые волосы – Я знаю, что делать. Мы сейчас все рванем в сауну. А то не хватало нам только бронхитов с простатитами. Потом поедем еще куда-нибудь, потом еще… И будем кайфовать до завтрашнего дня.
-Нет, - Алан отвернулся – Я сейчас домой. Я спать хочу…
-Но вечером же ты подтянешься? Ведь повод, все-таки, не самый последний!
-Да. Вечером – по любому…
-Ну, все, договорились, - он улыбнулся и хлопнул его по плечу.
24.
Кокой проспал весь день и вышел из дома ближе к ночи. Он знал, что пока у него были друзья, его четверо братьев, до отчаяния родных людей, всегда существовал вариант весело провести время. Да, именно так. Как хорошо, что он не один. А за Габарая он пойдет и в огонь и на нож! Но прежде, чем увидеться с ним сегодня, он знал, что ему необходимо хорошенько нашвыряться. Его нервозность уже начинала зашкаливать.
Алан по- быстрому забухал с несколькими гусями со своего двора, и появилось дикое желание полезть кому-нибудь в рожу. Нарваться было сложно. Его боялись и с ним никогда не спорили.
Алан долго шатался по городу в поисках приключений. Популярность их команды была слишком большой. Наконец, ему удалось устроить заварушку и слегка получить по морде. Жизнь снова наполнилась красками и звуками.
Насвистывая с какой-то садистской радостью, он прогулялся по набережной и остановил такси. Ночь была ослепительной.
«Пацаны, наверно, отрываются по полной», - подумал он.
-Куда едем? – таксист косился на его разбитое лицо.
-Куда?... – Алан запнулся. И вдруг чей-то голос назвал странный адрес, совсем не тот, куда он собирался, и где его ждали.
Через 10 минут он уже бодал старую, со вспухшей рыжей краской дверь.
-Мать твою, открой! Карина, радость моя.
Он почти чувствовал с той стороны ее сдавленное дыхание, почти видел жмущееся к двери пугливо скрюченное тело. Гадкое, забитое животное!
-Да открой, не бойся. Это я, Алан, помнишь? Я один из тех, кто дрючил тебя на прошлой неделе, - он затарабанил с новой силой – Бля, я сейчас дверь сломаю!
С той стороны что-то зашуршало.
-Алан, пожалуйста, не сегодня. Я не могу. Я прошу вас, - голос ее звучал скорее, устало, чем жалобно. И очень тихо. Конечно, эта тварь, наверно, уже запарилась просить, умолять… Таких, как он. Таких, как они с Габараем.