-Ну, давай, загнивай на этой родине! Осчастливь свою маму зрелищем, как ты скопытишься от передозы, или загремишь на зону, или как тебя завалят в очередной тупой драке.
Алан молчал.
-Твоим друзьям легче, - добавила она – У них души нет…
Его глаза молниеносно сощурились, превратившись в две грозные бойницы.
-Опять?!!! – злобно заорал он – Опять ты гонишь всякое фуфло! Ты не знаешь людей, нихрена не понимаешь, что ты несешь!!!
-Ладно, ладно, - миролюбиво заворковала она – Успокойся. Я не собираюсь с тобой из-за этого ссориться. Мне нет до них абсолютно никакого дела, - она сделала заговорческую паузу – Меня только ты волнуешь.
Он мрачно взглянул на нее.
-Не люблю подхалимов, но уважаю их труд, - загробным голосом сказал он.
Ее губы раздвинулись, и зубы блеснули в темноте мелкими бликами.
-Ну вот… Теперь ты мне не веришь.
Карина придвинула к нему свое лицо так близко, что их носы соприкоснулись.
-Помнишь, как ты говорил?... «Новая жизнь, еще один шанс»?...
-Не помню.
-…И я буду жарить тебе яичницу и компосировать мозги…
-Я был бухой.
-…Ты будешь защищать меня, а я – заботиться о тебе…
-Я ничего не помню, - он попытался отвернуться, но она удержала его лицо.
-Ты – самый лучший, Алан.
Карина снова улыбнулась, глядя ему то в один зрачок, то в другой. Она казалась космически-красивой в этот момент. В вязком войлоке мрака ослепительно мерцала только ее улыбка и белки влажных глаз. Черно-белое кино! Повинуясь непонятному порыву, Алан запустил пальцы в ее мягкие локоны, и они утонули в густом темном облаке. Она в ответ ласково коснулась его затылка. Волосы у него были очень короткие.
-Ты их сбривал? - спросила она почему-то шепотом.
-Да. Не так давно.
-Я видела у тебя шрамы.
-У нас у всех их хватает.
-Я люблю тебя, - она закрыла глаза. Это прозвучало странно, звонко и бархатно так, будто в тишине кусок фарфора разбился о ковер. Он не поверил своим ушам. Ему захотелось переспросить, но он не смог. Черт знает, что! Ее лицо расплылось перед глазами, словно между ними опустилось замыленное рифленое стекло. А почему он, собственно, должен выслушивать этот бред? И как вообще можно верить продажной женщине?
-Ты каждому клиенту такие чесы наводишь, или как? – спросил он.
Карина с чувством посмотрела ему в глаза.
-Во-первых, я не бросаюсь такими словами. А во-вторых, никто из них в этом не нуждается.
-А я, что ли, нуждаюсь?
-Да.
Алан не успел возмутиться – она положила руки ему на уши и проникновенно поцеловала его. Она поцеловала его родинку над губой, подбородок, переносицу, где почти сходились темные брови, поцеловала большие детские глаза.
-Господи! Как же ты красив!
Он слышал, как бешено грохотало ее сердце в тишине. Губы у нее были теплые и мягкие. Они порхали ниже, по шее, плечам, горячо теснили на его коже татуировку, вьющуюся вокруг предплечья… Она целовала его с невыразимой нежностью.
Он был сражен. Уничтожен. Растоптан.
Карина сбросила с себя куртку. Под ней оказалось маленькое платьице на бретельках. Алан не заметил, как, шурша, свалилась его мастерка, за ней – футболка… Руки ее скользнули вниз. Она раздевала его, глядя с неподдельным восхищением, как коллекционер, распеленывающий редкую картину.
-Боже… Боже мой! – ее прерывистый шепот обдавал его огнем – Откуда только вы берете такие фигуры?
Алан удивлялся сам себе. Он не знал, что с ним происходило. Он уже давно забыл те времена, когда был девственником, а теперь вдруг вел себя, как ошалевший нераспечатанный болван. Он потерял счет всем своим бабам: каких только у него не было, и случайных, и долгоиграющих – никогда он ни с кем не церемонился, а сейчас испытывал идиотскую робость перед обычной прожженной шалавой. Он выпрямился, решительно стащил платье с ее плеч, расстегнул джинсы, пихнул ее на сидение и навалился сверху в своем привычном дикарском стиле. Она вздрогнула, чуть подалась назад и тут же снова прильнула к нему всем телом.
-Черт! – он усмехнулся, тяжело дыша – Тебе больно, что ли?
-Ну, что ты! Все прекрасно. Мне так хорошо!
Впервые ему было немного неловко от своей грубости. Он чувствовал, что она была какой-то чересчур худенькой и хрупкой.
-Говори, если очень больно.
-Не волнуйся, мой Маугли. Все чудесно.
Она взяла его голову и притянула к своему лицу. Ее губы коснулись его уха.
-Ты - мой Маугли. Мой мальчик. Самый прекрасный, самый сильный…
Он будто попал в водоворот. Бурное, неукротимое течение мчало его все быстрей, бешеней, неуправляемей, переворачивая, швыряя по порогам, и наконец, сбросило с безумной высоты. Он чуть ни задохнулся. Перед глазами взорвался невиданный фейерверк. Он, словно, летел на волшебных аттракционах, а вокруг было море огней…
Карина вдруг вскрикнула и приподнялась. Алан услышал грохот. Передняя дверца машины открылась, и он увидел пьяную рожу Гиббона. Тут же весь салон содрогнулся от хохота и визга.
-Какого хрена?!!! – взревел Алан – Вали отсюда!
Гиббон прыгнул на переднее сидение и включил свет. Все дверцы машины распахнулись, пацаны заглядывали внутрь, ругались и загинались со смеху. Карина еще крепче прижалась к нему.
-А молодой нас бортонул!
-Ты только посмотри на него, чем он тут занимается!
-Ах, чертов ебарь!
-Скрысить от нас хотел, да?
-Э! Да у него опал с перепугу!
Алан в бешенстве подскочил.
-Да идите вы на хер!!!
-Ты закончил, говнюк? Выпуливайся из машины.
Он рывком натянул футболку и вылез.
-Черт! Вы что, сдурели, что ли?! Габарай!!! – он с негодованием посмотрел на Тимура. Тот, смеясь, глядя мимо, легким движением отстранил его и заскочил в салон.
Карина съежилась в углу.
-Уау! Старые знакомые! – Габарай развалился и положил руку себе на ширинку. Карина, побледнев, смотрела из машины на Алана, своими темными глазами. Габарай схватил ее за шею и стащил на пол.
-Давай, сучка! – он сполз на сидении и широко раскинул колени. Раздался звонкий плеск пощечины.