-Я тоже постоянно думаю о тебе, Тимур.
Ну, разумеется. Как иначе?
-Неужели?
-В самом деле, - она меланхолично вздохнула – Тебе, наверно, сейчас не до меня. Волнуешься?
-Не очень. Ну, немножко, наверно, волнуюсь, - он отвел трубку в сторону и зевнул.
-Все будет хорошо.
-Я верю тебе, Крис.
Она помолчала.
-Знаешь, что я тебе хотела сказать?
-Нет.
-Что ты целуешься, как Бог, - она сдавленно захихикала.
-Уау! – он протяжно рассмеялся – Да какой там Бог!
-Ну, Аполлон, какой же еще!
-Хм… Если бы я помнил, какой идиот первый так меня прозвал, то оторвал бы ему яйцо и затолкал в ноздрю.
-Я предполагаю, что это явно был кто-то без яиц.
Тимур бархатно рассмеялся в трубку над ее шуткой эротичным, грудным смехом, как герой-любовник из бабской мелодрамы. «Ха-ха-ха!» Его чуть ни стошнило.
Кристина чмокнула ему в ухо и пропала со связи. Тимур выключил телефон и отбросил его в сторону. То, что девушка звонила ему посреди ночи с подобными приколами, означало многое. Ей уже снилась колонна разнаряженных белых «Мерседесов», толкотня, танцы, драки, и она – в углу Габараевского хадзара с ведерком на голове. Она была практически готова. Он демонически ухмыльнулся, вспомнив, что сегодня произошло. Эх, Кристя! То, что он сделал, было конечно крутовато для нее. Она выглядела такой испуганной!
Тимур закинул руки за голову и вытянулся на кровати. Перед его глазами возник образ худой смуглой девчонки, гибкой и агрессивной, как дикая кошка. Инга. Он снова представил себе ее спортивное тело, жгучие глаза, полыхающие ненавистью, губы, разбитые в кровь… Острые, пульсирующие иголки защипали его от накативших воспоминаний. Он был тогда пьяным в дрова, но помнил все до мелочей. Ни одна профессионалка не смогла бы доставить ему такого дикого кайфа! Она сопротивлялась, как волчица, раздирала его лицо, делала ему больно – и это сводило его с ума.
Тимур закрыл глаза и опять прокрутил в голове все в мельчайших деталях, видя себя словно со стороны, слыша свои сдавленные стоны, чувствуя животные взгляды пацанов… Он жадно впивался в ее окровавленный рот, терзал восхитительную оливковую кожу, а ее обессиленное тело все содрогалось и содрогалось от его грубых, жестких толчков… Тимур закусил губу. В животе у него болезненно заныло. Черт возьми, он был бы совсем не прочь повторить все снова: побегать за ней по крышам, покувыркаться в траве, позволить ей искусать и исцарапать себя, а потом …
Его схватила короткая судорога. Он медленно высвободил руку из-за головы и осторожно провел пальцами по своему животу, сверху донизу. Боль стала такой невыносимой, что он едва ни вскрикнул. Вот говно!!! Что он делает?!
Тимур чертыхнулся и резко сел на кровати. У него завтра суд. Его обвиняют в тяжком преступлении. Ни хватало, чтобы он лежал тут, лапал сам себя, изнывал, как прыщавый недоумок и предавался мечтам об этой твари. Да, девка зацепила его чем-то не на шутку. Но, как ни печально, придется вышибать ей мозги после суда, ведь он обещал ни кому-нибудь, а Кокою. А ради слова, данного ему, он пожертвовал бы любой своей прихотью, любой страстью, любой мечтой.
29.
Габарай подкатил на «Понтиаке» к самому входу в здание суда, не смотря на все тупые нравоучения. Начихать! Когда они сегодня выйдут отсюда, колымага должна быть под боком для Большого Заезда. К тому же, кому какое дело?! Он знал, что его оправдают, даже если он вышибет дверь и влетит в зал верхом на мотоцикле, в чем мать родила.
Все его четверо кентов были в сборе, умытые, побритые, причесанные и издерганные.
-Ах ты, Боже мой! – восторженно взвизгнул Тимур, увидав их, и всплеснул руками – Жаль, я не захватил фотоаппарат!
Атар скрипнул зубами.
-Помолчал бы ты лучше, шутник.
Габарай окинул его взглядом и взорвался хохотом от увиденного.
-О, черт! Как же я не догадался! Это был бы феноменальный снимок! Варвар в образе Приличного Человека.
Лицо Атара перекосилось настолько, что верхняя губа оказалась чуть ли ни на скуле.
-Все, все, не хипишуй, Варвар, - Тимур, посмеиваясь, похлопал его по щеке – Ты в натуре козырно смотришься.
-Да иди воруй, Габарай! – хрипло загорланил Атар так, что жилы вспухли на его шее. Многие недовольно обернулись на них.
Тимур скорчил серьезное лицо и выразительно поднял брови.
-Послушай, мой друг и товарищ, что я хочу тебе сообщить, и постарайся принять это к сведению впредь. Твое совершенно вульгарное, распущенное, вышедшее за всякие рамки приличия поведение абсолютно не соответствует заведению, в котором мы сейчас пребываем. Я настаиваю, чтобы ты счел нужным усовершенствовать свой лексический набор, находящийся в твоем постоянном обиходе. Это ясно, деградировавшая ты личность? Вступал я в интимные отношения с твоей ротовой полостью!
Он согнал нравоучительную мину со своего лица и снова рассмеялся.
-Что-то ты слишком веселый какой-то, Габарай, - заметил Вадик, косо глядя на него – Шабанул, что ли?
-Ну да, так, пяточку для вдохновения. А че? Это вы, бараны, как на собственных похоронах! Все по уму, пацаны. Эту сучку мы еще не так отделаем, - он насмешливо глянул на Гиббона и выругался – Ты посмотри на него! Никогда не думал, что эта черная рожа способна так побледнеть!
-Я не… Э…
-Пасть заткни! Поменьше открывай рот, усек? «Да», «нет», ясно?
-Ага.
-Тимур! – раздался радостный клич сзади и в их кучу проворно ввинтился адвокат – Ну, наконец-то! Заседание уже через пять минут! – в его голосе была смесь нежности, порицания и подобострастия.
Они обменялись рукопожатиями. Баллаев потирал ладони друг о друга и дергал туда-сюда очки на своем орлином носу.
-Ну, как отец?
-Подъедет чуть позже. Что с прокурором?
Он махнул рукой.
-Там все улажено. Со всеми поговорил. Кое-кто принципиальничает, но, думаю, выкрутимся, - он весело подмигнул им и изрек бодрящим тоном массовика-затейника: - Не переживайте, парни! Все будет нормально!
-Не сомневаюсь, - Тимур нахально смерил его долгим взглядом – А переживать – это по твоей части.
Сергей Сосланович едва заметно вздрогнул.