— Не спится?
Услышав голос Холта, она поспешно смахнула слезы.
— Да так… — Она обернулась и замерла на полуслове. Он стоял, прислонившись к косяку и сложив руки на груди. Из одежды на нем были только низко сидящие джинсы. — Решила поработать, — сглотнув, закончила она. — А ты почему не спишь?
— Я слышал, как ты спустилась вниз, но обратно не вернулась, и решил узнать, в чем дело. — Холт пожал плечами.
— Просто не спится. — Ей не хотелось говорить о себе. — Кажется, мои родители понравились Кори.
— Я тоже так думаю. — Он подошел к столу и внимательно посмотрел на нее. — Что случилось?
Ли чуть натянуто улыбнулась.
— Ничего. Просто с головой ушла в работу. Так, некоторые снимки из последней поездки.
Холт чувствовал, что она что-то недоговаривает, но не мог понять причину этой скрытности.
— Могу я взглянуть?
Пока она сомневалась, он нагнулся над ее плечом и со свистом втянул воздух:
— И все эти снимки сделала ты?
Его глаза впились в экран, на котором были снимки детей. Он не мог от них оторваться. Дети, изнуренные голодом. Дети, с неподвижными пустыми глазами и с крохотной искрой надежды в глазах… Десятки, сотни снимков, сделанных, несомненно, человеком чутким и переживающим чужое горе как свое собственное.
— Ты не можешь спасти их всех, Ли, — вполголоса произнес он. Сев рядом, он обнял ее за плечи.
Она закрыла лицо руками.
— Сколько раз я говорила себе это, но легче мне не становится. И еще Сорея… — Рыдания сотрясали ее тело. — Если бы ты только знал… Я нашла ей убежище, обещала прийти снова. Я хотела забрать ее в Штаты и удочерить, но не успела. Она умерла почти на моих руках.
Ее хрупкие плечи подрагивали в его объятьях под тяжестью невидимой ноши. Холт прижал ее к себе и стал убаюкивать.
— Это не твоя вина.
— Но я обещала ей, я должна была…
— Ты сделала все, что могла. — Он не сомневался в этом, даже не зная всех подробностей. — Если даже ты не смогла ей помочь, этого не смог бы сделать никто. Ты должна верить в это. — Его голос звучал убежденно, и эта уверенность рождала в ее сердце надежду.
— Ты правда так думаешь?
Ком встал в его горле, и Холт просто кивнул. Его взгляд снова упал на монитор. Страх прошел вдоль позвоночника, когда он осознал, насколько опасна ее работа.
— Ты ведь говорила, что у тебя шесть недель отпуска.
— Так оно и есть. На бумаге. Фактически меньше. После празднования годовщины свадьбы родителей я уеду.
— Это нарушение трудового законодательства.
— Может быть, — кивнула она. — Но я смотрю на это под другим углом: тогда я смогу сделать больше снимков.
— Но ты ведь не можешь спасти всех детей!
— Нет, не могу, — с вздохом признала Ли, вытирая слезы. — Но я должна делать хотя бы такую малость. Привлечь как можно больше людей к проблеме голода детей и условий, в которых они живут, и не отворачиваться от их беды, когда мы в состоянии им помочь.
— Ты помогаешь. — Его взгляд задержался на экране. — На твоих фотографиях дети словно живые. И их страдания тоже. От них непросто отмахнуться и нелегко забыть.
— Спасибо. — Она робко улыбнулась. — Это самая большая похвала, которую хочет услышать каждый фотограф.
Холт встал на рассвете. Из комнаты Ли не доносилось ни звука. Кори был уже на кухне, готовил завтрак.
— Доброе утро, Холт. Зак сказал, что вы собираетесь перегонять стадо на другое пастбище. Я убрал свою комнату. Могу я пойти с вами?
— Работа предстоит нелегкая. Ты думаешь, что справишься?
— Зак сказал, что у меня получится, потому что я уже хорошо держусь в седле. К тому же он показал мне, как делать лассо и отбивать теленка от матери. — В его голосе была нескрываемая гордость.
Холт улыбнулся про себя. Мальчик делал успехи, и, главное, ему нравилось учиться.
— Зак хороший учитель, — заметил он. — Он ведь и меня учил.
— Самый лучший, — согласился с ним Кори и ухмыльнулся. — Зак еще сказал, что для городского дохляка вы справляетесь совсем неплохо.
— Он прямо так и сказал? — Брови Холта взметнулись вверх.
Кори кивнул.
— Ну, тогда, конечно, мне остается с ним только согласиться. Если он решил, что ты справишься, значит, по-другому и быть не может.
— Да ну? Точно?
Глаза мальчишки блеснули. И тут Холт на секунду опоздал. По дому разнесся торжествующий вопль. Только он хотел напомнить Кори, что Ли еще спит, как она возникла на пороге. На ней была надета целомудренная рубашка, поверх которой был наброшен розовый халат. Несмотря на то что ее тело было почти полностью прикрыто, его пульс подскочил.