Из-за дальней кручи
К нам в поля гуртом
Ветер гонит тучи
Молнией-кнутом.
Дождь, звеня, по крышам
Пробежал — и вот
Поливает вишни,
Словно садовод.
Славно потрудился
Дождь весенним днём.
Посветлел, умылся
Дальний окоём.
И зарделись в окнах,
Снова горячи,
Светлые волокна —
Солнышка лучи.
Дуб стоит на кургане,
Споря с яростью туч,
И, как русский крестьянин,
Он силён и могуч.
Он живуч и дороден,
Злым ветрам не согнуть.
Гром ударит —
Не дрогнет
Богатырская грудь.
Как заслуженный воин
Славой доброй повит,
Очень строг и спокоен,
Держит солнышка щит.
Звонкой песней скворушка
Веселит простор.
Белая черёмушка
Встала на бугор.
То ли неба звёздочки,
Снег ли на ветвях?
Или в белых сборочках
Кофта на плечах?
В речке листья кувшинки,
Как сохатых следы.
Всюду пряной начинкой
Так и дышат сады.
Косари вдоль дороги
На прокосах бодры,
Стелют утру под ноги
Трав зелёных ковры.
Из деревни ребята
Песни, шутки везут,
А на вилах девчата
В поле солнце несут.
Зарябило дрожью плёсы,
Бор досматривает сны.
Мы уходим на покосы
В час рассветной тишины.
Солнце с нами вышло вместе
На росистые луга,
И растут,
Растут под песни
Крутобокие стога.
Звонкоголосый сенокосный день июля мало-помалу затих. Зато какая медовая свежесть летнего предвечерья в полях! Полной грудью вдыхаешь запахи мяты, сосновой хвои и донника и чувствуешь себя с каждым вздохом бодрее.
Усталое солнце всё ниже и ниже склоняется к земле. Вдоль дорог и тропинок ложатся длинные тени деревьев. Доцветают розовые кусты шиповника, вспыхивают в траве лампочки клевера и одуванчиков. Небосвод озарился закатом, обещая на завтра вёдреный день. Где-то рядом в мажорном переливчатом звоне кузнечиков громко выкрикнул перепел: «Спать пора!» Всё стихло… Лишь одна осина о чём-то шепчет себе.
В пруд скользнув с пригорка,
Месяц… утонул.
И петух в задворке
Крикнул: «Ка-ра-ул…»
И грачей в деревьях
Всполошился грай,
Будто кто деревню
Ночью обокрал.
И хоть позже часом
Стихло на дворе —
Пёс сердитым басом
Тявкнул в конуре.
Под ветром плещется пшеница.
Открылась неба широта.
И солнце вспуганной жар-птицей
Слетело с тёплого гнезда.
Ржаная ночь багрянцем дышит,
И месяц тропкою ко мне
Из туч седых бесшумно вышел.
Склонясь задумчиво к земле,
Он меж кустов перед стогами
Под тихий шёпот ветерка
Пьёт воду жадными глотками,
Как хлебороб, из родника.
— Накопай, внук, червей побольше. Утром я тебя на рыбалку возьму, только смотри, рано разбужу!
Давно мне хотелось побывать с дедом на рыбалке. По мальчишеству своему удил я с берега, засучив штаны. А у берега, известно, рыба некрупная, с мизинец. А дед удит со своей лодки-долблёнки, мне её одному не доверяет.
На зорьке дед поднял меня. Я поднялся бодро. Босиком по росистой травке добежал до лодки. Уселись. Поплыли.
Зорька — красота! Рыба играет, то и дело всплескивает, и расходятся по воде круги совсем как бабкины блины на сковороде.
— Клёв сегодня будет отличный! — радуется дед. — Уж я дело знаю и по погоде разбираюсь. Встанем на Чаечнице.
Чаечница — отмёлое место, всегда там чайки собираются.