Домой я ездил, но очень редко. За какими-то вещами, ну, и просто маму проведать. В один из приездов в Таганрог я забрал трубу Лехину (герой первой части автобиографии, друг детства, погибший незадолго до отъезда Р.З. в Москву. — Прим. ред.), потом на студию Саше ее отвез. Я бы и чаще ездил, но денег на эти поездки не было. Собираюсь ехать, говорю Саше:
— Саша, я хочу домой съездить.
— Надо взять билет на самолет и полететь.
— Это дорого, лучше на поезде.
— На самолете же быстрее!
— Понятно, что быстрее, но денег-то нет.
Мама спрашивала, чем я занимаюсь в Москве, я рассказывал. Переживала за меня: молодец, продолжай, ты там смотри посерьезнее, поаккуратней. Ну как мама может знать, что такое музыка? Неважно, чем бы я занимался — она в любом случае переживала бы за то, что я делаю, строительство это или музыка. Если бы я ей сказал, что стал прорабом на стройке, начальником отдела или что песню записал и, может, ее на радио возьмут, она бы одинаково за меня радовалась. Не то чтобы она не верила. Я и сам не верил. Нету же такой цели — стать звездой. Я занимался этим всем, потому что было интересно. Потому что это творчество. Были, конечно, мысли «хорошо бы…», но чтобы так заморачиваться, идти к этому, стремиться — такого не было.
Эксперименты
Я просто писал песни, и мы с Сашей их записывали, сидели вдвоем над аранжировками. Вел процесс он. Саша забивал барабаны. Примитивно совсем. Без сбивок, без остановок. Просто как подложку. Я играл на басу. Потом Саша говорил: «Всё! Отдай, у тебя плохо получается!» Сам брал в руки бас-гитару и начинал наигрывать. «Саша, у тебя тут плохо выходит, дай я сам это место сыграю, а ты вот то». Мы записывали, потом резали, множили… «Давай теперь гитару!» Я брал гитару, и мы записывали ее партию. «Теперь, Саш, давай стринги, клавиши, какой-нибудь фон…» Он быстро чего-то там наигрывал — так появлялась некая картинка. Потом я пропевал свой вокал. А дальше мы думали, делать ли где-то какую-нибудь вставку, проигрыш или не стоит, может, какое музыкальное украшательство или эксперимент.
Однажды мы сидели на студии и беседовали. Я рассказывал историю про Свету из Новороссийска. Саша незаметно включил диктофон, положил его в нишу под столом. Мы говорили часа два-три, я рассказал все, как было: как познакомились, как все развивалось, как я приезжал, какие знакомые общие были, в какие места ходили, о чем вместе думали… А он взял и всё это записал, порезал и склеил — получился небольшой монолог, который он вставил в песню «Дожди Пистолеты». Без моего ведома. Я как-то приезжаю в студию, он говорит: «Я сделал вставку, вещичку кое-какую» — и включает мне запись.
— Саш, ты чё сделал такое? Это же моя история.
— А что, тебе жалко? У тебя же все это было?
— Было.
— Жалко людям рассказать? Мне ведь рассказал.
— В принципе нет.
— Ты чего-то стесняешься?
— Нет.
— Ну вот и всё.
С «Маленькой с» тоже была история. Мы долго ее сводили. Я сидел, сидел, слушал, слушал… А потом в каком-то порыве схватил Сашин диктофон, забежал в туалет и начал на него надиктовывать. Алло! Алло! Мне тебя не слышно… Мне в этот момент представилась ситуация прямо по тексту. Алло, не отвечали… мы быстро исчезали… алло… Вообще, у меня часто бывает, когда одновременно возникает в голове столько ассоциаций и все они сплетаются… В тот момент мне почему-то вспомнилась песня Высоцкого. Помнишь: «Девушка, здравствуйте!.. Семьдесят вторая! Жду, дыханье затая! Быть не может, повторите, я уверен — дома! А, вот уже ответили… Ну, здравствуй, это я!» И мне почему-то представилось: пурга, я стою в старой телефонной будке, кричу: «Алло! Алло! Мне плохо слышно!» Вроде я куда-то улетаю, а на том конце провода девушка, и я кричу ей: «Не переживай, мы обязательно скоро встретимся!» И я стою в туалете как дурак и на диктофон записываю это. Со стороны могло показаться, что я в бреду, а я был весь в той героической атмосфере.
Записав это, как будто бы спокойный захожу в студию, а сам думаю: что я сейчас Саше скажу? Как объясню, что я в туалете делал, зачем орал, что это было? Как объяснить состояние, в котором всё это может наговорить на диктофон абсолютно трезвый человек? «Саш, я вот тут такую штуку записал. Хорошо бы в проигрыш вставить, вот файлик, только не слушай кусками, давай целиком». Придумали проигрыш, гитару записали, подложили монолог и только тогда проиграли. Получилось здорово: появился такой позитив, такая легкость и романтика, искренняя и беззащитная.