Правда, Максиму казалось, что в боевики вербуют как-то не так. Хотя… А что он знает? Ладно, подождем развития событий.
Дальний Восток — это близко
Селение Хиахулинь было затеряно среди холмистых степей Внутренней Монголии, которые в начале лета радовали глаз свежей травой и листвой немногочисленных перелесков.
Сам населенный пункт глаз не радовал. Тут имелось несколько десятков фанз, плюс некоторое количество более серьезных строений. В этой глухомани нынче царило оживление. По улицам шастали с ног до головы вооруженные люди явно не монголоидного вида. Одеты они были разнообразно, но у многих в амуниции имелись казачьи папахи или элементы русской армейской экипировки. Большинство из этих людей было пьяны. На южном краю деревни, от которого метрах в двухстах начиналась зеленка — то ли кустарники-переростки, то ли деревья-недомерки — стоял часовой — бородатый мужик в папахе с винтовкой на плече. Впрочем, "стоял" — слишком громко сказано. Часовой прислонился к какому-то забору, так как сохранять равновесие без подпорки у него явно не выходило.
Между тем на краю зеленки из травы показались две головы в зеленых беретах с красной звездой. Один из них обозрел в бинокль населенный пункт, удовлетворенно хмыкнул и жестом дал второму приказ на отход. Разведчики отползли, потом встали и осторожно стали продвигаться наискосок, по направлению к реке. Там у них имелись ещё дела. Среди веток стоял щуплый, плохо одетый китаец, на плече у него виднелась веревка. Дело понятное — река текла из тайги, так что после половодья по берегам валялось множество плавника, который местные жители собирали на дрова.
— Линь?
Тот чуть не подпрыгнул, ребята подошли к нему со спины незаметно. Но быстро пришел в себя.
— Здравствуйте товарищи.
— Ну что в деревне слышно? — Спросил старший из разведчиков на китайском. Или на маньчжурском. Василь и сам не знал, но он за годы службы на границе обучился говорить так, чтобы местные его понимали.
— Он там. Уже солнце садится, так что до утра он не уедет.
— Хорошо.
Ребята в зеленых беретах растворились в зарослях, а китаец отправился к реке. Надо в самом деле плавника собрать, пока солнце не село.
В самом большом доме Хиахулиня, являвшемся местной управой, сидели большие люди. Не зря перед дверью околачивались трое здоровенных бородатых мужиков. В отличие от шатавшихся по улицам персонажей, они были одеты в новые френчи и папахи, а также в добротные сапоги. А внутри, вокруг стола, уставленного бутылками с местной самогонкой и закуской, собрались трое. Один был китаец, местный начальник соответствующей толщины[69]. К двум собеседникам, русским, один из которых носил пышные усы, а другой в придачу к ним еще и бороду, у китайца было двойственное отношение. Он знал, что эти двое получали деньги от японской разведки. А японцев здесь не любили. Но с другой стороны, кое-что из этих денег попадало и местному начальнику. Да и вообще. После Синьхайской революции в глубинке понятие "власть" было весьма условным. И непонятно, кто лучше — эти или свои хунхузы.
Между тем у русских тоже было не совсем хорошо. Одного из них звали Агафон Богданов, он был командиром расположившегося в селении отряда. Второй был Григорием Семёновым. Он приехал в эту поганую дыру, чтобы привезти Богданову деньги и договориться о дальнейших операциях против большевиков.
Вот тут и вышла сложность. Местному атаману денег показалось мало. К тому же он в придачу требовал снаряжения, оружия и боеприпасов. А иначе… Семёнов отлично понимал, что тогда будет. Пока что отряд Богданова, если к нему особо не приглядываться, всё-таки походил на борцов с большевизмом. А не дай им денег — они тут же вольются в многочисленные ряды местных бандитов, которым всё равно кого грабить. И что тогда останется делать ему, Семёнову? Японцы, если им будут нужны бандиты, наймут хунхузов. Они дешевле.
Между тем Богданов напирал:
— Вы говорите: бить большевиков. А в последнем рейде я потерял половину бойцов! Мы попали в хорошо организованную засаду. Едва вырвались. А отряд Евдокимова уничтожен полностью! На этой стороне, между прочим!
— Как на этой? Мне не докладывали. — Удивился Семёнов.
— Вам, может, и не докладывали, но вот оно так. Слащову плевать на границу. Вот сволочь гвардейская.
69
В старом Китае, в глубинке, была традиция: начальник должен быть толстым. Этот стереотип сломали только при коммунистах.