— Почему ты тогда не ухаживал за мной? Ты мог бы добиться успеха.
На такой вопрос нелегко было ответить.
Тархата очень увлекалась сельским хозяйством. Опа за думала освоить тысячи гектаров, чтобы выращивать тапиоку, и вошла в компанию с пожилым американцем, мистером Томпсоном, который собирался построить в Типтопоне мельницу и скупать урожай ее полей. Принцесса хотела вспахивать поля тракторами, а сажать растения вручную. Тархата сама трудилась в поле, чтобы показать рабочим пример. Все-таки она несколько американизировалась! Жаль, что ее планы не осуществились. В стране, где рабочие руки стоят так дешево, вряд ли окупается применение машин. Чтобы купить тракторы, Тархата взяла большую ссуду у американцев. Это стоило ей и поместья, и золота, которых она лишилась, чтобы расплатиться. Три красных чудовища, стоявших во дворе, сыграли ту же роль, что и деревянный конь в Трое. Они отомстили Тархате за то, что она, покинув Америку, обратила меч против своих благодетелей.
СИАСИ
От Холо до Сиаси пароходом всего пять часов, тем не менее сразу же оказываешься в ином мире, хотя все еще находишься на Сулу. Меняются и язык и люди. Мы расстались с народностью тао-суг и попали во владения народности сулу-самаль.
Требуется не так уж много времени, чтобы почувствовать, что обстановка на Сиаси значительно мягче. Здесь тоже есть и отверженные, и пираты, и контрабандисты, и нечестные чиновники, но в общем все они совсем неплохие люди.
Родители Абрахама жили в самом великолепном доме на Сиаси. Не спрашивайте, откуда у простого учителя взялись средства на такую постройку. Имеется много удивительных способов разбогатеть, особенно на Сулу.
Господин Даро индийского происхождения, тогда как госпожа Даро настоящая прекрасная моро родом с одного из южных островов. Причина того, что Сантанина, ее братья и сестры необыкновенно красивы и умны, без сомнения, кроется в смешении рас, что очень часто благотворно влияет на потомство.
Абрахам заинтересовался одной молоденькой девушкой и попросил меня помочь ему повидать ее. Дело в том, что на Сулу незамужние женщины прячутся от мужчин.
— Охотно, — ответил я. — Но каким образом я могу это сделать?
Оказывается у него уже имелся готовый план. Я должен был добиться разрешения у отца девушки посмотреть на нее, а Абрахам пойдет со мной в качестве телохранителя. Что ж, с удовольствием! Разве не интересно увидеть, как происходят подобные смотрины. Итак, один из родственников Абрахама отправился посредником от меня к отцу девушки.
Он принес положительный ответ. Я мог прийти на следующий день со своей свитой в семь часов вечера. Когда я появился вместе с посредником и телохранителем Абрахамом, все мужчины семьи той девушки собрались в лучшей комнате дома. У длинной стены стояли три стула. Поздоровавшись с каждым из присутствовавших мужчин арабским «салам алекум» («мир вам»), прижимая при этом правую руку к сердцу и получив от них такой же ответ, мы заняли приготовленные для нас стулья, а хозяева уселись на полу вдоль двух других стен. В сопровождении нескольких женщин вошла девушка. Ни на кого не глядя, она села на корточки посреди комнаты, так что мы видели ее профиль.
Я прошептал Абрахаму:
— У тебя неплохой вкус, мой друг.
Чтобы мы могли рассмотреть ее получше — в комнате было темно, — отец поднес карманный фонарик к самому лицу дочери. Абрахам толкнул меня локтем. Он был в восторге. Желая продлить ему удовольствие, я позволил себе спросить отца, нельзя ли попросить девушку встать, чтобы я мог видеть ее во весь рост. Что ж, это тоже разрешалось. Но поднявшись, девушка сразу ушла в сопровождении женщин. Представление окончилось. Мы снова обменялись приветствиями и отправились восвояси. Когда мы вышли, Абрахам спросил:
— Ну, что ты скажешь?
— Хороша, но подожди, пока мы узнаем, сколько за нее хотят.
На следующий день пришел посредник с ответом — за девушку просили десять тысяч крон. Абрахам был расстроен, а я мог только посочувствовать, ибо эта сумма значительно превышала мои наличные деньги в тот момент.
Незабываемое впечатление на Сиаси произвела на меня прогулка со школьным учителем Хасаном Ханом в деревню баджао Сисангат. Хасан Хан, толстый, крупный муж чина, в жилах которого текла индейская кровь, оказался, как вы узнаете ниже, мелким мошенником. От Сиаси до Сисангата всего лишь час ходу на шлюпке с веслами. Раньше баджао всю свою жизнь проводили в домах-лодках и выходили на сушу только за пресной водой или по случаю похорон. Я одно время жил на берегу, к которому пристало несколько семей баджао.
Я с удивлением смотрел, как женщины голыми руками раскапывали прибрежный песок и, когда появлялся источник свежей питьевой воды, наполняли ею полые стволы бамбука и относили их в лодку. Иногда они брали с собой на борт немного сахарного тростника или гроздь бананов, вообще же эти люди питаются почти исключительно рыбой.
Из-за бродячего образа жизни баджао называют морскими цыганами. Но в последние годы часть из них построила себе на коралловых рифах большие деревни на сваях. Сисангат как раз и была такой деревней. Она настолько велика, что в ней даже есть школа, построенная на небольшом искусственном островке из коралловых глыб. Обычно, чтобы попасть из дома в дом, приходится пользоваться лодкой или плыть, а при отливе — идти вброд. Чрезвычайно интересно наблюдать, как дети добираются в школу: девочки — в миниатюрных лодочках, мальчики — вплавь, с узелком одежды на голове. Более славных детей не найти ни в одном уголке земли, а людей приветливее и жизнерадостнее я не встречал никогда.
Однажды я провел в Сисангате три дня вместе с фотокорреспондентом из журнала «Холидей Мэгэзин». Он пришел в такой восторг от баджао, что, когда мы, объездив с ним всю страну, расставались в Маниле и я спросил его на прощание, что произвело на него самое сильное впечатление, он ответил не задумываясь:
— Сисангат, конечно!
Наиболее интересным в деревне баджао оказалось посещение одного из домов, над которым развевался белый флаг. В нем проживали «медики», лечившие своих пациентов зловонным дымом и заклинаниями. Пациент ложится на полу голый, его окутывает отвратительный дым, а колдун, одетый в удивительнейший наряд — белую мантию с черными фигурами, совершает над ним свои манипуляции. Я спросил одного из этих таинственных врачевателей, что означают рисунки на его одежде. Он ответил, что это изображение того, что он видит во сне. Какие же ему, должно быть, снятся кошмары!
Если пациент выздоравливает, он дарит «врачу» в знак благодарности белый флаг, к палке которого привязывается подарок. Я послал в копенгагенский Национальный музей полный комплект снаряжения колдуна и пару флагов, к древку одного из них был привязан флакончик духов.
Одной из самых молоденьких и самых славных моих многочисленных филиппинских приятельниц была двенадцатилетняя школьница из Сисангата. Когда я приехал туда вместе с американским фотографом, она пришла к нам и простодушно сказала:
— Вы не могли бы подарить мне новое платье? Видите, какая я грязная?
Перед такой просьбой устоять невозможно, и она получила платье. Когда я несколько лет спустя сидел на веранде в Кампо-Муслиме после обеда и курил сигару, по лестнице поднялась улыбающаяся девушка.
— Кто ты, дружочек? — спросил я.
— Я очень красивая девушка.
— Ты, несомненно, очень красивая девушка, но откуда ты?
— Из Сисангата…
Это оказалась наша маленькая знакомая, которой мы подарили платье. Она добралась сюда, так далеко на север, на рыбачьей лодке вместе со своими родителями. Девушка снова получила в подарок платье. Так как она приходила каждый день, пока ее родители находились здесь, я каждый раз дарил ей что-нибудь.
Мне рассказывали, что, вернувшись в Сисангат, она с гордостью сообщала всем, что у нее есть друг-американец. И она имела на это право. Через некоторое время я снова приехал в Сисангат. Вместе с Хасан Ханом мы проходили через классную комнату, и я увидел ее опять. Ее славное личико расцвело в улыбке, когда я сказал-: