В Кампо-Муслиме и Рио-Хондо насчитывалось примерно четыре тысячи жителей. Перед ними стояло много серьезных проблем. Но самой основной являлась проблема питьевой воды.
Единственным водопроводом, подведенным к Рио-Хондо, владел один местный политический деятель. Пользуясь своей монополией, он продавал воду по пять эре за ведро, а пять эре — это большие деньги для бедных рыбаков. Поэтому они предпочитали употреблять загрязненную воду из реки. В результате много маленьких детей умирали от дизентерии. Что же я сделал? Возле моего дома находилась небольшая открытая площадка, на нее я вывел отвод от моего водопровода с приделанным к нему краном и объявил населению, что разрешаю бесплатно брать питьевую воду. Дважды повторять не пришлось. Несколько сот лодок с женщинами и детьми, нагруженные глиняными кувшинами и бамбуковыми трубками, ежедневно приходили за водой. Меня это очень радовало. Но вскоре женщины сообразили, что около крана стирать гораздо удобнее, к тому же тут можно и выкупаться, когда стемнеет. Чтобы ночью иметь покой, мне пришлось закрывать кран после захода солнца и открывать его на восходе.
Владелец водопровода пожаловался в муниципалитет, потребовав установить у меня водомер и взимать плату за каждый кубометр воды. Я со своей стороны направил ходатайство в ту же инстанцию с просьбой о разрешении получать воду в неограниченном количестве за прежнюю плату. Мое ходатайство отклонили. Тогда я пошел к бургомистру и заявил, что и впредь намерен бесплатно давать воду беднякам, несмотря на причиненное мне неудобство, но ославлю муниципалитет в печати, если мне пришлют счет за воду. Бургомистр снял телефонную трубку и отдал распоряжение счет не посылать. Таким образом, я получил возможность продолжать свою благотворительную деятельность, невзирая на отрицательное решение муниципалитета.
Вскоре я обнаружил, что из многих сотен детей школьного возраста лишь четверо или пятеро ходят в школу. Я спросил имама и некоторых других мусульманских высокопоставленных лиц, почему мусульмане не посылают своих детей учиться читать и писать. Причин оказалось много: мусульмане не хотели, чтобы их детей обучали учителя-христиане; считали неприличным для девочек учиться у преподавателей-мужчин; дети мусульман боялись детей христиан; дети не имели одежды; родители не в состоянии были платить многочисленные сборы в Красный Крест, общество борьбы с туберкулезом, организацию бойскаутов, которые взимались, если дети посещали школу.
Тогда у меня возникла идея устроить школу в моем доме, найти учительницу-мусульманку, обещать не производить никаких денежных сборов, достать детям одежду и таким образом добиться для них разрешения ходить в школу. Вначале в первый класс записалось всего тридцать шесть детей. Некоторым из них исполнилось уже по тринадцать-четырнадцать лет.
Я рассказал обо всем этом одному из членов школьного совета и предложил переоборудовать первый этаж своего дома под школу, если он со своей стороны предоставит в мое распоряжение учительницу-мусульманку. Он охотно согласился. Так была организована «Начальная школа дату Туманггонга», явившаяся филиалом государственной школы. Он принял также мое предложение освободить новую школу от налогов и сборов.
Дом мой перестроили таким образом, что получилась классная комната на шестьдесят человек. Над входом повесили название школы. Открытие ее превратилось в настоящее торжество, с речами, музыкой и процессией, в которой участвовали все тридцать шесть учеников. Теперь посылать своих детей в школу стало делом чести. В течение двух недель число учеников возросло до ста десяти, и их пришлось разделить: одни занимались до обеда, другие — после. Девочки, члены организации скаутов, помогли мне собрать у населения ношеную детскую одежду, в результате каждый мальчик получил пару штанов и рубашку, а каждая девочка — платье. Я подарил ученикам гребни и зубные щетки.
Врач и две медсестры осмотрели всех детей, выписали рецепты против кожных заболеваний и глистов. Я даже не представлял себе, что существует такое множество глистов. За лекарства платил я, но аптекарь продал их мне по оптовой цене.
Учительница оказалась замечательной, правда, у нее было много детей, и каждый раз, когда кто-нибудь из них заболевал, приходилось временно закрывать школу.
Дети прилежно занимались и постепенно научились читать, писать и считать. Мне, естественно, приходилось снабжать школу бумагой, карандашами. Я никогда не был так беден, как в тот период, когда все они пребывали на моем попечении.
24 октября на Филиппинах празднуют «День ООН». Кроме того, это день моего рождения. Требовалось отметить такую дату по-особому. Я организовал небольшой хор из тринадцати девочек. Комитет по проведению праздника согласился включить три песни в исполнении хора в концертную программу. Я купил материю на тринадцать белых платьев, а в школе швей мне обещали бесплатно сшить их. Платья получились очень красивыми. Мы с учительницей без конца репетировали с девочками.
Наконец настал знаменательный день. Все население Кампо-Муслима и Рио-Хондо вышло на городские улицы, чтобы увидеть своих детей, выступавших вместе с детьми богачей. Я сам дирижировал хором. Пели не очень хорошо, но все остались довольны, а это главное.
Моя небольшая школа получила широкую известность. Когда наступила предвыборная кампания, сенатора — главу управления социального обеспечения, очаровательную даму-миллионершу, бывшую балерину, и двух других искушенных политических деятелей правительственной партии ожидали в Замбоанге. Мне сообщили из муниципалитета, что Пасита[23] желает посетить мою школу и подарить детям одежду. Одежда уже прибыла из Манилы. Меня попросили также, чтобы присутствовали родители всех детей во время ее посещения. Это был один из многочисленных примеров того, как государственные деньги использовались для финансирования выборной кампании правящей партии. Я отправился в муниципалитет посмотреть детские вещи и увидел, что на них были отпечатаны предвыборные лозунги. Я отказался от подарка и сказал, что министр и сенаторы, безусловно, желанные гости в нашей школе, но их визит не должен превращаться в политическое мероприятие.
Посещение школы, однако, являлось самым важным пунктом программы во время пребывания в городе кандидатов в сенат. Вся процессия прямо с аэродрома прибыла в мой дом. Пасита села за одну из школьных парт и подарила каждому малышу свою фотографию, с тем чтобы они отнесли ее домой и передали своим дорогим родителям. Затем гости зашли в мою квартиру. Их похвалам не было конца. Конечно, все трое прошли на выборах.
Не так просто иметь дело с добрыми моро. Однажды ко мне пришли два имама и два мирских руководителя мусульман с обращением ко всем главам семейств пожертвовать по одной кроне на ремонт и покраску мечети. В таких случаях нельзя отказывать, и я внес значительную сумму. В последующие дни я заметил, что все четверо постоянно ходят навеселе, хотя общеизвестно, что мусульмане не имеют права употреблять алкогольные напитки. У меня возникли подозрения, и я отправился к мечети посмотреть, как там идут дела. Но мечеть и не собирались ремонтировать. Эти четверо пропили все деньги. Когда же я их выругал, они обозлились на меня и перестали пускать своих детей в школу.
Вскоре после рождества у меня каждую ночь стали пропадать деньги из записной книжки, лежавшей в заднем кармане брюк. Я не мог понять, как ко мне проникал вор. Ложась спать, я не сомневался, что вор придет, как только я засну. В первые две ночи ему достались сто пятьдесят крон. Тогда я стал осторожнее, но всегда оставлял в книжке несколько крон, чтобы он, разочаровавшись в своих ожиданиях, не убил меня. К сожалению, я быстро засыпаю и даже необходимость подстеречь приход вора не может заставить меня бодрствовать.
Так как я намеревался поехать куда-нибудь после рождества, я пошел в полицию и попросил помощи: не мог же я спокойно уехать, зная, что каждый день или ночь в дом наведывается вор. Мы договорились, что один полицейский проведет у меня ночь, спрятавшись в спальне. В пять часов утра он разбудил меня. В ту ночь вор не пришел, и полицейский хотел уйти домой. Я предложил ему посидеть со мной минут пятнадцать и съесть апельсин. Затем он попрощался и, когда спускался с лестницы, буквально нос к носу столкнулся с вором — совсем молодым парнем. На вора надели наручники и привязали к стулу. Парень сказал, что он изгнанник и не из этого города. Но когда мы позвали соседей и спросили, не знают ли они его, выяснилось, что это сын имама. Я видел, как наш добрый священнослужитель строил себе новый дом, но я и не догадывался, что он делал это на мои деньги. Парень рассказал, что все украденные деньги отдавал отцу.
23
Пасита Мадругал Гонсалес — видная политическая деятельница, член партии националистов. Была членом сената и возглавляла управление социального обеспечения и комитет социальной справедливости в правительстве националистов. —