Выбрать главу

Не так много дорог в нашем прекрасном мире, которые по красоте могут сравниться с этими 150 километрами от Багио до Бонтока. Моему восхищению не было предела. И теперь, после того как я множество раз проделал этот путь, я с восторгом вспоминаю о ней. Единственное, чего, пожалуй, недоставало — немного снега на вершинах. Но откуда взяться снегу так близко от экватора? На Филиппинах не выпадает ни одной снежинки, хотя в высокогорных районах страны температура иногда опускается до нуля.

В этих диких местах живет около десятка горных племен. Испанцы презрительно называли их игоротами (искаженное тагальское слово i golot, означающее «горный житель», что само по себе нисколько не унизительно, ведь и шотландца называют «горный житель»). Но слово «игорот» получило такой же пренебрежительный оттенок, как слово «ниггер» в Америке. Большинство горных жителей это оскорбляет. Они называют себя горцами, и у них есть для этого основания.

У жителей долины, даже образованных, крайне фантастическое представление о своих согражданах, проживающих в горах. Распространено, например, поверье, будто у горцев есть хвосты! Я встречал людей, которые обижались, когда я смеялся над этим. Хорошо помню, как однажды на письменном экзамене по анатомии я задал будущим медикам вопрос:

— Правда ли, что некоторые люди на Филиппинах имеют хвосты?

Многие студенты дали утвердительный ответ, и в пример приводили горцев. А на экзаменах студенты не шутят, так как каждый неправильный ответ снижает отметку.

Первые девяноста километров Горной тропы едешь по территории племен бенгует. Я не могу похвастаться хорошим знанием этих мест, так как всегда предпочитал изучать племена, живущие как можно дальше от городов, преимущественно населенных христианами, таких, как Багио, например.

Вскоре все дома исчезли из виду. Высокий лес скрыл от глаз также долины и горы. Дорога становилась все круче и круче, пока мы не поднялись на вершину горы Дата — самой высокой в провинции. В наиболее высоком месте находится лесопильня. Лес так беспощадно вырубается, что, видимо, вокруг скоро не останется ни одного дерева. А так как здесь новых посадок не производят, склоны гор перестанут представлять собой какую-либо ценность. То же самое произошло и во многих других местах, где хищническое ведение хозяйства уничтожило естественные богатства Филиппин. Но акционеры, конечно, получили свои прибыли.

На горе Дата я довольно дешево приобрел большую зоологическую редкость — живую крысу (cloud rat), которая водится только здесь, в горах, и достигает метра в длину. Местное население использует ее пушистый хвост для украшения своих соломенных шляп и копий.

Я держал крысу в клетке у себя в саду, затем сделал из нее чучело и отправил в Данию.

Спустившись вниз по северному склону горы, мы оказались на территории, где живет племя бонток. Так я очутился среди людей, с которыми впоследствии познакомился довольно близко во время неоднократных посещений этих мест. Затем я направился несколько в сторону и заехал в Сагаду, где англиканской церкви принадлежит пристанище для миссионеров, больница, школа и гимназия. Но гостиницы нет. Чтобы где-то переночевать, мне пришлось стать пациентом больницы. Это стоило недешево, зато я получил постель и еду.

Вечером вместе с одним молодым человеком мы полезли в очень длинную пещеру. В ней протекал бурный ручей. Я собирался ловить летучих мышей, но обнаружил там нечто гораздо более интересное: оказалось, что эту цепь пещер использовали в качестве могильных склепов. Трупы были втиснуты в маленькие деревянные ящики длиной и метр и накрыты тяжелой крышкой с резными украшениями. Один гроб, по-видимому очень старый, развалился. Рядом валялись кости. Особый интерес вызвала крышка с вырезанными на ней большими ящерицами. Впоследствии она стала экспонатом этнографической коллекции Национального музея Копенгагена.

БОНТОК

Бонток лежит в узком каньоне, окруженном со всех сторон горами. Здесь не увидишь ни утренней, ни вечерней зари. В каньоне стремительно несется река Чико, на левом берегу которой расположен вполне современный город, состоящий из одной главной улицы и нескольких переулков, спускающихся к реке. В городе великолепная ратуша, католическая и англиканская церкви, каждая со своей школой, государственная школа, больница и несколько гостиниц. Лучшая из них принадлежит сирийцу из Дамаска и пользуется большой популярностью. Город неплохой, но не очень интересный. Сразу же за главной улицей, вверх по склону, начинается другая часть города, Бонток-Илли, заинтересовавшая меня гораздо больше: ее населяют коренные жители, как и пригород, находящийся на другом берегу реки, куда можно попасть по отличному современному мосту.

Несмотря на то что от Бонтока-Илли до двадцатого столетия рукой подать, там все осталось так, как было тысячу лет назад. Это живая иллюстрация, по выражению английского историка Тойнби, статичной цивилизации, которую, впрочем, постепенно разрушают бельгийские католические «братья и сестры», с одной стороны, и американо-англиканские — с другой.

Постройки Бонтока-Илли беспорядочно разбросаны и занимают много места. Улицы как тропинки, такие узкие, что по ним можно двигаться только гуськом. Дома — клетушки с дверями и высокими соломенными крышами. Окон нет. Свет и воздух проникают в них через отверстие между стенами и крышей, опирающейся на деревянные столбы. Иногда часть клетушки отгорожена для маленькой кладовой, где хранится семейная драгоценность — старинная китайская ваза для рисового вина. Мебели нет. Часть пола, выстланная досками, заменяет кровать. Несколько кастрюль, сковородок и кружек, приобретенных в лавке, составляют все хозяйство.

Правда, кое-кто строит новые, современные дома, похожие на ящики с железной крышей — некрасивые и непрактичные. Представьте, как душно в таком доме в жаркое время года и как холодно в прохладное. Зато сразу видно, что люди в этих домах живут «богато». Чтобы заработать денег на постройку сих отвратительных, уродующих ландшафт ящиков, молодые люди вынуждены надрываться на медных и золотых рудниках, работая в ужасных условиях.

Главный источник доходов бонтокской семьи — рисовые поля, которые чаще всего расположены далеко от села. Поэтому — что очень разумно — сельское хозяйство ведется здесь коллективно, под руководством более опытных и зажиточных крестьян. Бонток-Илли, по сути дела, десяток слившихся вместе деревень, каждая из которых сохранила свою «ратушу», или, как здесь ее называют, ато. Она представляет собой длинную землянку; в ней живут пожилые вдовцы и останавливаются приезжие старики. Перед ато есть площадка, вымощенная плоскими камнями, часто огороженная невысокой каменной стеной. Тут собираются мужчины и, сидя на корточках, часами обсуждают проблемы своей деревни.

Работу распределяют старейшины. Трудоспособные мужчины покидают деревню только для выполнения самых тяжелых полевых работ, обычно же они заняты строительством домов, ремонтом крыш и другими подобными делами. На полях трудятся, работая по старинке, главным образом женщины и девушки. Совет старейшин распределяет и устанавливает очередность полевых работ. Владелец участка обязан кормить работников и вовремя отпустить их на участок соседа, когда у того подойдет очередь обрабатывать поле, сеять или убирать урожай. Кроме риса выращивают бататы. Ими питаются, когда кончаются запасы риса. Странно, но камоте — сладкий картофель— не пользуется успехом. На мой взгляд, вареные камоте с солью и маслом или маргарином очень вкусны.

В Бонтоке-Илле разводят черных свиней и кур. Свиньи содержатся возле дома, в выложенных камнем ямах, кормят их преимущественно листьями батата и отбросами. Перед тем как заколоть животное, совершают жертвоприношение богам и духам. Это довольно сложный обряд, сопровождающийся особыми религиозными танцами, подобными ритуальным пляскам других стран; в них отсутствует романтика. Танцы начинаются с наступлением темноты, когда все соберутся у большого костра. Вокруг костра кладут пять или шесть в тон настроенных гонгов. (Иногда можно увидеть старинные гонги с колотушкой из нижней челюсти человека, но их становится все меньше и меньше, так как племена бонтока перестали охотиться за черепами). Внезапно несколько мужчин вскакивают, хватают гонги и, стоя в ряд, начинают плясать вокруг огня, отбивая ритм во все нарастающем темпе. Затем, подняв руки, выходит одна женщина, к ней присоединяются другие, и вскоре все качаются в такт ритму, воздев руки к небу. Это совершенно захватывающее зрелище!