Паоло сказал, что ей требуются сильные ощущения и риск, потому что она постоянно убегает от себя. Тогда это утверждение сильно раздосадовало Телли, но сейчас она поняла его справедливость. Девушка все еще пыталась понять, что значит быть счастливой.
— Я хочу получить свои диски обратно, — хрипло заявила она. — Знаю, что ты скажешь, но не принимаю такой ответ. Я не позволю тебе держать их у себя. Я неделями фотографировала детей в Египте, Марокко и Бараке. И не могу потерять сделанное только потому, что ты это не одобряешь. — Телли перевела дыхание и поспешила смахнуть слезы, пока они не пролились. — А если ты не отдашь их мне, то, выбравшись отсюда, я всем расскажу, что ты натворил. Пошлю информацию во все журналы, размешу на всех Интернет-сайтах. Как ты захватил меня в плен, удерживал в заложницах, угрожал, запугивал, отобрал мои снимки…
— А знаешь ли ты, что наши люди не приветствуют создание подобных изображений? — Его тихий вопрос заставил ее умолкнуть. Тэа наклонился, пристально глядя на нее. — Большинство из них питают отвращение к фотографам и камерам.
— Но никто не возражал, когда я их снимала, — тихо откликнулась она.
— Ты уверена? Или тебе приходилось платить за позирование?
Телли сглотнула.
— Позировать совсем не трудно.
— Ты фотографировала детей и подростков.
— Это книга о детстве.
— Почему ты решила, что можешь явиться сюда и снимать наших детей? Тут не приняты семейные фотографии. Редкие фото, которые имеются, обычно делаются в связи с очень значительными событиями.
— Я не знала. Но… — Она откинула пряди волос со лба. — Тэа, я понимаю тебя, но на диске около трехсот снимков. Там не только ваши дети, и я потратила на эту книгу почти год. Мне необходимо ее завершить.
Он ничего не ответил. Просто сидел и смотрел на нее.
— Почему ты молчишь?
— Тут нечего сказать.
— Неужели? Ты можешь сообщить, когда вернешь мне диск. Можешь признаться, что изменил свое мнение.
— Как я могу так говорить, если это неправда?
— Ты не имеешь права держать меня здесь! Я не хочу.
— Иногда то, чего мы не хотим, как раз то, что нам нужно.
— Я все равно убегу!
— А я привезу тебя обратно.
— Зачем?
— Может, потому, что хочу получить тебя для себя.
Слова Тэа подействовали на Телли как кувшин ледяной воды, вылитый на голову. Она замерла, раскрыв рот от удивления и шока. Он хочет ее?
Тэа нарочито медленно распрямился, встал. Сердце Телли билось все сильнее. Она осознала, что сейчас он потянется к ней. Пульс зачастил, ладони вспотели, пальцы сжались в кулаки. И одновременно се наполнило странное желание.
Она не станет этого делать. Это неверно. Все вокруг неверно.
— Уходи, пожалуйста, — прохрипела она, испуганно отшатнувшись. — Пожалуйста, уходи сейчас же.
Но Тэа не ушел. Телли отступала, и они принялись кружить по палатке. Оказавшись там, где он недавно сидел, она споткнулась о подушку. Отбросив ее ногой, заметила серебристый блеск. Ей потребовалась лишь секунда, чтобы понять — это нож. Его нож. Должно быть, он случайно выронил.
Нож был не слишком большим, рукоятка украшена драгоценным камнями — излишне роскошно, — но лезвие наточено. Телли взглянула на Тэа, снова на нож. Оружие поможет ей. Спасет.
Телли наступила на лезвие ногой, набралась храбрости.
— Не знаю, чего ты от меня хочешь, — бросила она. — По правде, думаю, ты и сам этого не знаешь. Согласись, что сделал ошибку, и отошли меня обратно, пока еще не поздно.
— Это не ошибка, — ответил Тэа, скрестил руки на груди, прищурился. В мерцающем свете свечи он казался огромным, спокойным, непрошибаемым.
— Да конечно, ошибка. Я не вещь, чтобы меня красть, обладать мной. Мой дом не здесь, и жить тут я не буду… хотя могу умереть.
— Судя по тому, как ты себя ведешь, вполне можешь. Но можешь и прекрасно жить.
— Никогда.
У нее есть другие варианты. Бороться. И спастись.
Телли поспешно наклонилась, схватила нож и выставила его перед собой.
— Похоже, тебе не очень удобно, — сказал он. — Руку не свело?
Обливаясь потом, Телли сильнее сжала нож. Как все плохо повернулось. Но надо хотя бы попытаться. Переломить ситуацию. Что угодно — лишь бы не сидеть и ждать, погружаясь в пучину отчаяния. Уныния.
Если он думает, что она легко уступит, расстанется со своими мечтами, целями, то сильно заблуждается. Ей никогда не приходилось драться, замахиваться ножом. Но она это сделает. Если потребуется.