Оно не было слишком прилегающим и не имело откровенных вырезов. Роскошный материал и украшения делали его элегантным, цвет необыкновенно шел Телли, делая глаза зеленее, подчеркивая белизну кожи.
Лиина хотела наложить макияж, но, хотя тени для век и были в традициях Оуахи, Телли не позволила себя раскрашивать. Ей хотелось остаться самой собой. Необходимо было! Кроме того, она
боялась разрыдаться, а черные подтеки — не лучшее украшение.
Надев широкие золотые браслеты и золотую диадему, поддерживающую вуаль, Телли отправилась в зал для приемов.
Она сидела рядом с Тэа, а мулла толковал о брачном контракте. Наконец наступил момент принесения взаимных клятв.
Мулла посмотрел на Тэа.
— Ты шейх Зеин Хассим эль-Тэйер?
— Да.
Мулла взглянул на Телли.
— Ты Телифа Элизабет Деверз?
— Нет.
— Это она, ваша честь, — ответил Тэа, сердито взглянув на Телли.
— Вовсе нет, — возразила она, ответив Тэа равно неодобрительным взглядом. — Мое имя не Телифа, а Теллис. Теллис Элизабет Деверз. — И посмотрела на Тэа, словно говоря — вот тебе.
Мулла был, видимо, недоволен нарушением порядка церемонии, но продолжал.
— Принуждают ли тебя, Теллис Элизабет Деверз, к браку? — строго спросил он, одарив Тэа тяжелым взглядом.
— Да, — ответила она.
— Нет, — одновременно с ней произнес Тэа.
Мулла оторвал глаза от бумаг, очки сползли ему на нос.
— Да, — повторила Телли.
— Шейх эль-Тэйер?
— Нет, — вмешался Тэа, — она сказала: «Нет, не принуждают».
— Я не говорила «нет», — бросила Телли раздраженно.
— Так «нет» или «да»? — Теперь мулла смотрел на нее.
— Да, то есть… — Она замолкла, помотала головой. — О чем вы спрашиваете?
— Ты хочешь выйти замуж за шейха Зеина эль-Тэйера? Или тебя принуждают?
Лицо ее залилось румянцем.
— Да.
— Да, ты хочешь выйти за него.
— Да, меня принуждают.
— Хорошо. Ты хочешь выйти за него, — кивнул мулла, шурша бумагами. — Тому и быть.
Так и стало. Телли превратилась в жену шейха Тэа.
Потом начались грандиозные празднества, банкет небывалых масштабов, но у Телли не было настроения, а тем более аппетита, особенно после того, как Тэа сообщил ей, что во время банкета они будут находится в различных местах.
Когда толпа хлынула куда-то, увлекая Тэа в одну сторону, а ее — в другую, Телли ускользнула, взбежав по ступенькам, надеясь укрыться в своей комнате.
Борясь со слезами, она подобрала длинное платье, заткнула подол за пояс и принялась шагать взад-вперед. Это ловушка. Настоящая ловушка. И не к кому обратиться за помощью.
Со своей террасы она слышала звуки скрипок, смешанные с грохотом больших барабанов.
— Что ты сделала со своим нарядом? — раздался сзади голос Тэа. (Телли безразлично передернула плечами.) — У тебя голые ноги.
— Ты говорил, что в уединении я могу одеваться, как хочу.
— Да, но тут не уединение. Тут сад, где тебя могут увидеть домашние.
— Все твои люди внизу празднуют.
— Одерни платье, — резко приказал он, теряя терпение.
— Нет.
Тэа показал свои белые зубы.
— Пожалуйста.
— Мне нравится так. Я чувствую себя свободнее.
— А также выставленной напоказ.
— Вот именно.
— Это неприлично.
— Мне плевать на приличия.
— Ты моя жена.
— По принуждению.
— Все равно моя жена.
— Желательно, чтобы ты прекратил повторяться.
— А мне желательно, чтобы ты делала, что говорят.
— Тебе придется примириться с тем, что я не та и никогда не буду той женщиной, которая подойдет тебе в качестве жены.
— Слишком поздно что-то менять. И как жена ты должна меня слушаться.
— Ты ошибся с выбором, Тэа.
— Это твой долг, жена.
Телли подошла поближе к нему, ухватила юбку обеими руками и подняла ее еще выше.
— Тэа, может, ты и женился на мне, но не купил. Не стану я носить твою одежду так, как тебе нравится. Буду делать все, что считаю нужным.
— Тут тебе не выиграть, жена.
— Но все равно я попробую, муж.
Тэа навис над ней, наклонил голову, едва касаясь ее губ.
Боже, он ужасен. Поцелуй был таким легким, нежным, что опомнилась Телли, лишь обнимая его, требуя продолжения.
Тэа взглянул проницательными, вес знающими глазами.
— Пойдем со мной. Сегодня мы продолжим битву, но пока еще не время.
Но ночью, когда все гости разошлись, а Тэа подхватил Телли на руки и унес в свою постель, она не хотела сражаться. Она желала лишь его.