Телли бросало из холода в жар. Тэа нахмурился.
— Выпей хотя бы чай. Ты потеряла много жидкости. Я вижу это по твоим глазам и коже.
Телли никогда не была плаксой, но сейчас была близка к слезам. Что делать? Как вывернуться?
— Ты не любишь чай? Предпочитаешь воду?
— Она в бутылках?
Темные брови сошлись на переносице.
— Она из источника.
— Но необработанная? — Она только-только отошла после долговременного приема антибиотиков, которые оказались не меньшим злом, чем паразиты и пищевые отравления. При одном воспоминании о сорока восьми часах в больнице Атика заболел желудок. — Видишь ли, мне нельзя пить неочищенную воду.
— Ты самая изнеженная, болезненная женщина из тех, которых мне приходилось встречать.
— Вовсе я не…
— Астма, тепловые удары, проблемы с желудком, обезвоживание.
— Я не просила меня похищать! Это была твоя идея, а не моя. Если тебе не по вкусу состояние моего здоровья, в следующий раз прежде чем красть женщину, узнай о ней побольше!
Он мрачно покачал головой.
— Ты здорово осложняешь мне задачу поисков мужа для тебя. Упрямые жены у нас не котируются.
Телли едва не расхохоталась.
— Для дикого кочевника у тебя обширный словарный запас.
— Я люблю читать между набегами на города. — Он прищелкнул пальцами. — Теперь пей. Никто из наших мужчин не женится на женщине, если она мертва.
— Мне не нужны ваши мужчины.
— Ты очень любишь спорить.
— Просто имею собственное мнение. И что бы ты там ни думал, характер у меня обычно покладистый. Просто ты будишь во мне все худшее. — Она взглянула на него. — Как вчера. У меня давным-давно не было приступов астмы. Спасибо пыльному мешку, который ты нацепил мне на голову. Отвратительно! Я чуть не задохнулась.
— Я заметил. — Тэа мрачно созерцал ее. — Но зато вела себя тихо.
Нет, так больше продолжаться не может. Сейчас у нее будет истерика.
— Пожалуйста, уйди. Оставь меня одну.
Он не ответил. Минуту сидел так тихо, что Телли подумала — ушел. Но подняв голову, встретила его теперь уже знакомый осуждающий взгляд.
— Пей свой чай, — устало произнес он. — Это пустыня, и жара обманчива. Если не будешь пить, то никогда не сможешь фотографировать и тем более не доберешься до Касабланки. — Взяв чашку, Тэа поднес ее к губам Телли.
— Я не доверяю этой воде. Да, мне хочется пить. Но вода должна быть из бутылки.
— Ты видела поблизости магазины?
— Нет, но в городе они были.
— Не предлагаешь ли ты отправить кого-нибудь за водой в бутылках?
— Я предлагаю отправить кого-нибудь назад со мной.
Тэа прижал пальцы к вискам.
— Все та же надоедливая песня.
Может, он и не понимает, но ей это надоело не меньше его.
— Я только начала.
— Надо отрезать твой язык.
— Ты не станешь, — вспыхнула Телли. — Моему будущему мужу это может не понравиться.
— Верно, — ответил он. — Изъяны снижают стоимость невесты. А значит, побереги свой язык и выпей чай. Или я волью его тебе в глотку.
Чашка снова приблизилась к ее лицу. На сей раз Телли взяла ее.
— Если я выпью чай, ты уйдешь?
Уголок его рта приподнялся.
— Да.
И все равно она сомневалась.
— А если я умру от дизентерии, обещаешь похоронить меня по-христиански?
Уголок рта дернулся снова.
— Не могу этого обещать, но мы отвезем твой прах в Касабланку.
Непонятно, следует пугаться или радоваться его слабым улыбкам. Ясно, что особой склонности к веселью он не питает.
— Отлично, я пью. И ты уходишь. — Она быстро опрокинула в себя чашку, поморщившись от горьковатого вкуса, но все равно благодарная за влагу. Горло пересохло, и одной чашки недостаточно, но для начала и то хорошо. — Готово.
Он поднялся, но сразу не ушел.
— Кстати, может мы варвары и бандиты, но вся наша вода кипятится. Ты могла набраться паразитов в городе, но от меня ты их не получишь.
И улыбаясь — улыбаясь! — Тэа вышел вон. Как только он покинул палатку, Телли схватила подушку, прижала к лицу и зашипела от досады.
Он не может держать ее здесь! Не может. Как не может серьезно рассуждать относительно мужа для нее. Ее затрясло. Отсутствие всяких контактов с родиной делает ситуацию удручающей. Никто не заметит, если она вообще исчезнет с лица земли. Долго привязанная к семье, Телли покинула ее лоно слишком поздно, но уж вырвавшись, бросилась на край света.
Мама иногда шутила, что единственным источником сведений о дочери стали ежегодные открытки на Рождество. Раньше мог забеспокоиться Паоло. Это Паоло научил ее лазить по горам и плавать под парусом, справляться со своими страхами и идти вперед. Но, потеряв его, Телли никогда не искала ему замены.