Андреас фон Вельвен, сидя верхом на своем великанском коне Пальмене, вглядывался в даль с западного берега озера на восточный — туда, откуда шли тяжелые, как его конь, тучи. Принц Датский Абель, сидя верхом неподалеку от вицемейстера, тоже пытался различить там, вдалеке, полки русских, и порой ему начинало казаться, что он видит их — темные скопления закованных в броню людей.
К Андреасу подъехал еще один рыцарь, лишь вчера прибывший в ставку вицемейстера, некий странный, смуглый, ни бороды, ни усов, о нем сказали, что это — барон Росслин откуда-то из Шотландии, весьма важная персона, присланная чуть ли не самим папой римским. Вицемейстер отдал короткое приказание, и тотчас поднялось знамя Тевтонского ордена — белое с черным крестом, озаренным красными лучами. Знаменосец Маттиас Блюттенфельд поскакал с ним на лед озера — туда, вперед, где уже начиналось построение огромного немецкого клина, в просторечье именуемого «свиньей». Главный герольд ордена Альбрехт Краненберг, лысый и синюшный, как мертвец, медленно поднял свой знаменитый горн, с которым по легенде шли в битву паладины Карла Великого и у которого даже было свое имя — Фоле. Все, кто находился рядом, внимательно смотрели, как надуваются щеки герольда, как весь он становится подобен туче, готовой излить из себя обильный дождь. Казалось, стало тихо-тихо пред тем самым мгновеньем, когда Фоле огласил окрестности чистым и протяжным воем, внезапно сменившимся громкими, резкими, бьющими по ушам звуками различного лада.
И вмиг всё зашевелилось, будто проснувшись, огромное человеческое месиво стало обретать правильные очертания, превращаясь в мощный и страшный для врагов строй. Вдалеке в ответ на призывные возгласы Фоле прозвучали голоса русских труб, будто один петух услыхал пение соседа и откликнулся.
Справа от Абеля вспыхнула сила Дании — Даннеброг, ярко-алое полотнище, пересеченное белоснежным крестом. Знаменосец Мартин Кьяр стремительно развернул его и вместе со вторым принцем, младшим братом Абеля, Кнудом, подъехал поближе.
— Ну что, братишка, похоже начинается веселье? — бодрясь, выкрикнул Кнуд.
Его бодрячество сильно разозлило Абеля, который накануне очень плохо провел ночь. Это было тем более обидно, что предстоящая битва никоим образом не должна была волновать сыновей покойного Вальдемара Победоносного. Для них здесь важна была не победа, а участие. Если немцы одолеют Александра, а в том никто не сомневался, то датчане получат свой куш и укрепят свои владения в Эстляндии. Ну а если произойдет чудо, и доблестный русский конунг Александр, победивший два года назад сильную рать шведов, норвежцев и финнов, вопреки всем предсказаниям, и тут окажется на высоте, принцам нужно будет только вовремя оставить поле сражения, и пусть их старший братец Эрик, ставший королем Дании в прошлом году после смерти дорогого родителя, расхлебывает кашу. «Для нас главное что? — говорил вчера вечером Абель своему брату Кнуду. — Для нас главное не погибнуть, не получить никаких ранений и сохранить датские отряды в целости и невредимости».
И вот поди ж ты, несмотря на такое отношение к предстоящей битве, Абель, в отличие от Кнуда, почти не спал всю ночь с пятницы на субботу. Накануне наелся баранины, которую Дарбетский епископ Герман благословил, невзирая на Великий пост, мудро сказав: «Не человек для поста, а пост для человека. И Господь Бог наш, обративший воду в вино, внушает мне, чтобы я Его силою обратил мясо баранов, телят, овец, гусей, кур и уток, лежащее тут предо мною, в плоды земные, в овощи и злаки, дозволенные во время поста. Вкушайте и насыщайтесь, набирайтесь сил ради завтрашней победы над варварами». Правда, многие все равно ограничились только рыбой и курятиной, считая последнюю наименее скоромной, а вицемейстер ордена — тот и вовсе получил от Германа благословение не нарушать пост. Но большинство, в том числе и датские принцы, воспользовались благодатью, снизошедшей на епископа от самого Иисуса Христа, наелись мяса и напились доброго пива, чтобы ночью хорошенько выспаться и завтра быть в силе. И тем не менее Абель не спал. Глупые мысли о том, что он непременно погибнет, терзали его. Ведь и впрямь глупо было бы погибнуть в этом сражении, не столь важном для Дании. Собственно говоря, и принцев здесь вряд ли кто-нибудь бы увидел, если бы в свое время отец не выпросил их у папы Григория, когда тот хотел послать их в Палестину сражаться с сарацинами. Вместо этого, получив хорошие подарки, папа разрешил им совершать священные перегринации в более приближенных землях, а именно — в Русской Гардарике.