— Так ты липовый чи нет? Темнишь, гражданин мичман.
— Ошибка. Кадровики в штабе напутали, — отвечал Никита, пытаясь держаться как можно беспечней. Но на лице проступала паника: где напутали?! В каком, чёрт, штабе?! Как, с какого бодуна эта липа, состряпанная отцом в Москве, очутилась в Североморске?! Ради пущего правдоподобия отправить меня поближе к Ледовитому океану?! Какие кадровики?! Ты нигде! Не должен! Числиться! Проходить! Официально!
— Дай-ка, — Ян взял телеграмму, — ошибка, говоришь? — переспросил подтрунивающе.
— А что ещё? Ясен пень — косяк. Врать, что ли, буду — липовая путевка.
— И то верно. Слетаешь в Мурманск, исправишь косяк. Передавай привет Бутримову — нормальный, кстати, дядька.
— Да никуда я не полечу!
— Ну-ну, скажи Лебедеву, пусть гонит билет.
— Где в Хосте переговорный?
— Где-то рядом с кинотеатром. За территорию того… слышал — морды бьют?
Никита забрал телеграмму, полез в обход «Звезды», по Дашиной тропе. Верхняя Хоста с петлистым, в яминах, спуском, курями и собаками у калиток; шоссейка с кривыми столбами; обрыв, где всё оборвалось, не успев начаться.
В переговорном — столпотворение. Заказал Москву, ждал долго, всё смотрел на депешу, как баран на новые ворота. «Срочно прибыть» — вроде унизительного окрика: «К ноге!». Какой-то Бутримов. Смешно.
Наконец: «Москва — вторая кабинка!»
Дома только мать.
— Ой, сынуля… А папа ещё на службе. Слышал, что у нас творится? В Сочи-то спокойно? У тебя всё хорошо? Не голодный? Кормят с мясом? Обратно тридцатого? Деньги остались? — засыпала вопросами.
— Все хорошо, ма. Напомни его служебный.
Ещё около часа, прежде чем соединили с генштабом.
— Генерал-майор Растёбин на связи.
— Привет, отец.
— О, физкульт отдыхающим! Ну, как ты там? Как дела?
Никита вслушивался в бодрый бас. Пытался понять: ошибка, нет?
Тщетно. Последние события для него, похоже, тоже ерунда.
— Дела? Посмеяться хочешь? Отзывают вашего сына, товарищ генерал, в Североморск, а так — отлично дела. Пришла какая-то дурацкая телеграмма. Ты в курсе, что это значит?
Молчание. Растёбин-старший сипит в трубку.
— Когда, говоришь, пришла?
— Вручили сегодня. Представляешь, — Никита нервно подсмеивается, — чуть с табурета не упал: «ГКЧП, срочно прибыть, штаб Северного флота». Позвони срочно в «Звезду» — там комендант, фамилия Лебедев, билет мой забрал на Мурманск менять. Цирк! Хохма!
— Самолет когда?
— Двадцать второго, утром. Свяжись с ним срочно. Не знаю, придумай что-нибудь. В Мурманск мне ещё не хватало, ты же понимаешь — бред! Как такое вообще получилось?!
Отец молчит.
— Чего молчишь, па? Что, чёрт возьми, происходит?!
— Короче, сын… ты в МГИМО хочешь?
— Да при чем тут МГИМО? Я ему об одном, он мне о МГИМО! Загонят к чёрту на рога, будет тебе МГИМО!
— В общем… Только спокойно, без истерики, меня выслушай. Ты же знаешь, всё, что я делаю — для тебя, ради твоего блага.
— Для какого такого моего блага? Что ты опять нахимичил?!
— Указ… есть указ… независимо от последних событий.
— Какой ещё, чёрт, указ? О чём ты?!
— Офицеры и мичмана, уволенные по сокращению, в любой вуз — вне конкурса.
— К чему ты клонишь? Да при чём здесь офицеры-мичмана?!
— Так, без истерик давай! Ты у меня мужик, или нет? В общем, сын… Телеграмма, по всему, не ошибка. С первого августа, сын… ты — мичман Северного флота.
— Что? Что ты сказал?! — Никита ошалело смотрит на номерной диск телефонной коробки, на стёртые цифры. Он чувствует, что сейчас сам — стёртая цифра. Стёртый ноль. Отец, его отец, — с ним так, за его спиной…
— Это что, такая идиотская шуточка? Армейский юмор?
— Извини, что не сразу… хотел по приезде… чтоб свыкся с погонами, хотел… кто знал с этим ГКЧП… Короче, настоящие у тебя и звездочки, и удостоверение…Так надо, не паникуй. Для тебя старался.
— Для меня?! Ты же говорил — липа! Фальшивка!
— Не истери, сказал! Полгодика потерпишь, ну, год — максимум. Служба — не бей лежачего, не окопы рыть. Там, в штабе, свои люди, каперанг Галушко — главный кадровик, прилетишь — сразу к нему. Всё договорено, хорошее место. Потом сделаем тебе по сокращению, вне конкурса пойдёшь: уже обговорил, экзамены — формально. Ты понял меня? Вне конкурса, по льготе.
— То есть ты врал? С самого начала мне врал?! Ни в какой Мурманск я не полечу! Ты слышишь, никуда я не полечу! Поступай сам в своё МГИМО!
— Не глупи!
— За моей спиной! А меня ты спросил?! Хуже предательства! Я сказал — не полечу!