- Из-за тебя она едва не умерла! - казалось еще немного, и женщина ударит его.
- Я, я... - Тур сжался и пролепетал. - Я понимаю, и никогда больше такого не допущу.
Его плечи опустились, и Тур побрел в сторону терема Бельвекенов. Все бревна трехэтажного дома были раскрашены в светлые тона. Над центральной балкой, крепящейся к навесу над крыльцом, умелый мастер вырезал несколько историй из жизни святых.
Лотт присоединился к нему. Поравнявшись с Туром, он представился и попросил рассказать, что же случилось в деревне. Тур насупился, но предпочел проявить вежливость к гостю. Тем более, что Кэт сейчас врачевала старшую дочь.
Лотт узнал, что Тур Альден был старинным другом Бальвена Бельвекена. Вместе они прошли, как говорится, огонь и воду. Вместе начинали подмастерьями, потом основали каждый свое дело. Но однажды весной река, на которой стояла красильня Тура, вышла из берегов и все, чем он владел, оказалось смыто. Бальвен узнал про беду старого друга и предложил ему место в своей красильне. С тех пор Тур заведовал поставками Бельвекенов и был вторым после самого хозяина уважаемым человеком в деревне.
- Дело было позавчера днем, - они обогнули дом. Вдалеке возле крепко сколоченного забора лежали мешки. Некоторые были вскрыты. Принюхавшись, Лотт понял, что в мешках шафран. - Все случилось так быстро. Никто толком не успел понять, что к чему. Мы как раз трапезничали. Намедни несколько барашков освежевали. Тушку зажарили, угостили всю деревню в честь помолвки Тары и Сэма. И вдруг тихо так стало. Знаете, как глухой ночью, когда лежишь и вслушиваешься в надежде услышать одинокого сверчка или же лай собаки, чтобы точно знать - нет, не смерть еще за тобой пришла, не скребет по груди коготками.
- А тени, - спросил Лотт - не было такого, чтобы кругом настал сумрак, и люди превратились в тени?
- Нееет, - рассмеялся Тур. - Скажешь тоже - тени. Так вот, преподобный Роланд Тоунхен, мир его праху, как подскочит и закричит: "Прочь, прочь лукавый! Не пущу сюда демонов. Изыди, Зарок!" Ну, или вроде того. Он ведь часто у нас бывал, тихий такой человек, мирный. В этот раз, правда, с этой вот Квази приехал. Меня бес попутал - думал, что она на нас беду наслала, и предложил ее сжечь. Слава богам - отговорили. Давно ведь Столетняя Война окончена, чего прошлое вспоминать.
Так о чем я? Ах да. И опрометью сюда, за дом, значит, Роланд кинулся. Мы затылки почесали и тоже за ним в след. Кто ж его знает, может, перепил Роланд, бывает. А спьяну мужики буйные, ага. Лиха не напасешься. Прибегаем, а он в крови весь. Вены вскрыты. Уже не спасти, вдоль жилы резал, чтоб наверняка. Опустился на колени Роланд и молится. Святой человек, истинно говорю. Сам при смерти, но за нас молится.
Позади дома Бельвекенов раньше был сад. Сейчас большинство деревьев засохли или одичали, земля высохла и кроме сорняков ничего не давала. В окружении мертвых стволов застыла статуя. Телосложением Роланд Тоунхен напоминал былинного богатыря - дюжий, широкоплечий, с длинными могучими руками. Но судьба приготовила ему красную ризу вместо доспехов.
- Он и окончить молитву толком не успел, - Тур осенил себя святым символом. Лотт последовал его примеру. - Земля под преподобным раздалась и он провалился по пояс. Мы бросились было на помощь, но Роланд запретил это делать под страхом отлучения от церкви. А потом твердь сомкнулась, а Роланд стал таким.
Лотт сглотнул.
Тело священника стало глиняным, лицо избороздили глубокие трещины, точно такие же, какие появляются в грунте под палящим летним солнцем. Глаза стали кусочками слюды, рот изогнулся под немыслимым углом, края губ порваны в клочья.
- Мир его праху, - повторил Тур и побрел обратно. - Пойду я, дела не ждут.
- Что с его ртом? - спросил напоследок Лотт.
- А, это. Изо рта вырвались три демона. Эти твари были такими мелкими и поначалу навели только страху на баб. Кто ж знал, что они так быстро вырастут.
***
- О боги, за что мне все это, - всплеснула руками Лиана Стэйтен. - Все мужья как мужья, а ты, если не бражничаешь, так на девок заглядываешься. Один раз попросила помочь. Всего один! И что же - извел три мешка пурпура. Знаешь, сколько моллюсков южане должны вскрыть, чтобы получить щепоть порошка? Сотню! А сколько сукна испортил, я вообще молчу.
- Да кто ж знал, что лен краску кипятком не вберет. Я даже не видел никогда, где у нас щелочи эти для льна и хлопка хранятся.
- Не знал он. Если Тур прознает, все обязательно брату нашепчет. Ты же знаешь, Бавер не любит, когда за зря переводят материал. Припомнит тебе и кожу, что в прошлом году на сафьян должна была пойти. Я больше не могу тебя прикрывать.
- Не узнает, - проворчал Каль. - Я это, девок послал отстирывать. До вечера обещали справиться. Да и Бавер вряд ли глаза уже откроет.
Как ни старались супруги говорить тихо, их слышали все, находившиеся в столовой. Лотт пил мед и усердно трудился над копченой свиной щекой. В доме ему выделили лавку вместо кровати, но после дней, проведенных на сырой земле, даже такой прием казался королевским. Лотт проспал большую часть утра и завтрак пропустил. Зато отобедал за двоих.
Супруги Стэйтен продолжали препираться еще некоторое время. Наконец, Каль не выдержал и выскочил из-за стола.
- Век бы тебя не видеть. Лаешь как собака. Вот уже который час рот свой не закрываешь.
- И куда это ты собрался? - заспешила за ним Лиана. - Опять к мельнику, да? Опять на рогах домой придешь?!
- Да ну тебя, - отмахнулся Каль. - Пойду вместе с кузнецом в Синий Замок дружину просить. И делом займусь и от тебя, окаянной, хоть немного отдохну.
Лотт отрешенно наблюдал, как жена, все также продолжая причитать, увязалась за мужем, когда обзор ему застил чей-то стройный стан.
- Меду? - поинтересовалась стряпчая, симпатичная девушка с длинной, до пояса, отливающей медью косой.
Что-то было в ней такое, неуловимо знакомое. Она кого-то ему напоминала, но, как ни приглядывался, Лотт не мог вспомнить, кого именно.
Девушка наполнила чашу и присела напротив, сняв грязный передник.
- Хоть немного от них отдохнем, - сказала она, кивнув в сторону двери. - Если уж Лиана завелась, отвязаться от нее не так-то просто. Никому спуску не даст. Дядя Каль тот еще бабник. Меня иногда в сенях щупал, да скалка его быстро утихомирила. Меня Марджи зовут, а тебя?
У них завязалась короткая беседа. Лотт узнал, как тяжело здесь живется Марджи, как ее вечно гоняют по всяким делам и поднимают иногда задолго до первых петухов. Девушка говорила долго и ни о чем. Лотт помалкивал и больше кивал, за что был вознагражден неоднократным наполнением чаши хмельным медом.
Оказалось, хозяин красильни лежал при смерти. Долгая, вытягивающая все соки болезнь лишила последних сил. Медники продали ему эликсир синелиста, но он не помогал. Бавер вот уже третий день не приходил в сознание. Красильня по наследству доставалась дочерям Бельвекен, но те еще слишком молоды, чтобы управлять делами. Так что деревня временно разделилась на два лагеря - тех, кто поддерживал старинного друга семьи, Тура Альдена, и других, стоящих горой за супругов Стэйтен.
- А кого поддерживаешь ты? - спросил девушку Лотт.
- А все они одним миром мазаны, мне от того ни холодно, ни жарко. Это три неженки наши должны волноваться, кто их на поруки возьмет. Подумать только, беда какая. Я вот весь день спину гну, стряпаю, вся в копоти и в жиру, а с ними с пеленок нянчатся. Тьфу.
Марджи увидела приближающуюся к ним Кэт, закинула тяжелую косу за спину и засеменила к стойке начинать готовить ужин.
- Не перестаю удивляться тому, как легко ты юбки цепляешь, - Кэт со стоном рухнула рядом с ним, заставив отодвинуться поближе к окну. - Половину ночи провозилась с Фиалкой-Тарой. Тварь яд какой-то под кожу впрыснула, но Квази говорит, что вывела его.
Тут Кэт заметила недоеденное мясо, и по-свойски отобрала у Лотта нож и блюдо. Уплетая за обе щеки, продолжила:
- Знаешь, с кем ты только что лясы точил? С бастардом Бавера Бельвекена.
Лотт хлопнул себя по лбу. Ну конечно, такие же волосы, круглое лицо, чуть вздернутый нос - похоже, Бавер умел делать только дочерей.