Они достигли верхнего яруса. Шэддоу пошел вперед, считая про себя находящиеся по левую руку двери и думая, где еще мог совершить ошибку. Мог ли он подвергнуться поклепу? Вполне. Инквизитор знал, что находится в особой немилости у гэллиотов Сергестио и Севиллы. Могли они подкупить одного из его собратьев? Нет, в мире не сыщется такого количества золота. Его люди знали - Шэддоу всегда прочтет, что у них на уме и очень хорошо понимали, что он с ними может сделать.
- Коэншир, Шэддоу. Почему я узнаю о таком важном событии не от тебя? Почему архиалланеса знает о том, что творится в мире больше, чем моя ищейка? Может, дать сожрать тебя кардинальским псам и передать должность ей? В отличие от тебя, у Стэфании к шпионажу талант.
- Коэншир? - Шэддоу усиленно копался в памяти. Мелкое княжество в Землях Тринадцати, владения сира Гарольда Коэна, Седобородого. Славится мастерами по дереву и тканям. Тихая заводь и сельская глушь. - За последнее полугодие оттуда почти не поступало вестей. Ваше Святейшество имеет ввиду казнь пяти ведьм в позапрошлом году? Девушки виновны, их поймали на волшбе.
- Значит, инквизиция действительно не знала, - рассмеялся архигэллиот. - В ваших рядах не зреет заговор, потому что вы идиоты. Вам дали по носу, Шэддоу, а вы даже не отреагировали.
Глава инквизиторов терпеливо ожидал пояснений. Наконец Иноккий продолжил:
- Две недели назад в деревеньке под названием Бельвекен свершилось чудо. Самое настоящее, одно из тех, что описываются в Книге Таинств. Один молодой человек убил тварей из преисподней голыми руками. Не инквизитор, не ведьмак - так говорят очевидцы. Просто взял и прихлопнул, словно перед ним стояли не чудовища, а мухи или комары. Знаешь, дитя мое, кто это?
- Святой?
Шэддоу остановился перед десятой дверью. Постучал. Засов гладко отъехал в сторону. Даже за такой мелочью как петли здесь следили так же тщательно, как и за мощами.
- Где твоя вера, инквизитор, - вздохнул Иноккий. - Не просто святой, этот молодой человек - спасение святого престола, мессия, посланный нам во спасение. Он - дитя Потерянного Семени.
Самым страшным в словах Иноккия был тон, которым они сказаны. Твердый, серьезный, полный благоговения. Внезапно Шэддоу понял, почему архигэллиот был для него самым опасным человеком в мире. Не из-за власти, нет. Глава инквизиции не мог его прочесть, сколько бы ни пытался. За одной маской оказывалась следующая, еще более правдоподобная, а за ней еще одна. Иногда ему казалось, что архигэллиот самый набожный человек из всех живущих.
В камере витал запах пота и крови. Посреди комнаты сидел дрожащий человек, почти старик, но не такой ветхий как Иноккий. Он нервно поглядывал на них и лишь изредка на своего ката, копошащегося в пыточных инструментах. Тот раскладывал ланцеты, распорки, лезвия так буднично, будто был выставлявшим товары торговцем.
- Сын мой, - обратился архигэллиот к узнику. - Известно ли тебе, за что именно ты здесь находишься.
- Я не знаю, святой отец, - прошептал старик. - Я всего лишь сапожник и не сделал ничего плохого церкви.
- Обычно ко мне так не обращаются, - грустно произнес Иноккий и указал на вышитую золотой нитью эмблему архигэллиота.
Он подобрал полы мантии, открыв взору ярко-красные кожаные туфли. Разулся, показывая покрытые кровавыми мозолями ноги.
Заплывшие от побоев глаза сапожника открылись в изумлении. Он попытался бухнуться на колени, но стягивающая тело веревка не дала этому произойти.
- Простите старика, Ваше Святейшество. Мне дали крайние сроки и сказали только примерную мерку. Моя жена готовилась разродиться, и я не досыпал ночами. Если бы я знал... Если бы я знал...
Сапожник заскулил, сопли хлынули на подбородок, затем на рубаху. Шэддоу скривился. Грустно видеть взрослого человека в таком состоянии. Хотя не исключено, что сам он выглядел бы в подобной ситуации еще менее приглядно.
Иноккий гладил сапожника по седой голове, утирал лицо платком, чья стоимость превышала годовой доход семьи из трех человек.
- Скажи мне, Шэддоу, зачем держать при себе такого бесполезного человека как ты?
Шэддоу понял, что настал черед для козыря в рукаве.
- Потому что я таким не являюсь, Ваше Святейшество. Я опытен, я сильнее любого из инквизиторов. И иногда мне улыбается удача, - он позволил себе скромную улыбку.
- М-м?
- Вы были правы, подозревая заговор.
- Заговоры вершатся всегда, - усмехнулся архигэллиот и опустился перед заключенным на колени, взглянул тому в лицо. - Без заговоров не существовало бы ни великих людей, ни их королевств, ни священных империй.
- Но и с ними они рушатся также легко, как карточный домик, если на него дунуть.
- Хм-м, и все же ты кое-что нашел в Борейе.
- Только слух, но произнесли его верные престолу уста. Они сказали, что существует заговор против вас, Ваше Святейшество. Заговор перчаток.
- Успокойся, дитя, боги милостивы к раскаявшимся, - сказал Иноккий. Пленник шмыгнул носом и робко улыбнулся. - Перчатки, Шэддоу?
- Перчатки, Ваше Святейшество. Восемь перчаток, снятых с восьми разных рук и еще одна, меховая, с защитными железными кольцами. Такие носят северяне. Такие до недавнего времени носил Глендайк, король Борейи. И я имею все основания полагать, что остальные перчатки, подтверждающие участие в заговоре, принадлежат не менее важным особам.
Архигэллиот не спешил с ответом. Он целиком сосредоточился на узнике. Взял за руку, поднес ближе к подслеповатым глазам.
- Грубая кожа, ладони бугристые, кругом мозоли, словно холмы и предгорья. Ты трудишься с детства. Верно, сын мой?
Сапожник усердно закивал. Глаза пожилого узника слезились. Он перестал дрожать и смотрел только на архигэллиота. Иноккий чуть сжал его руку, и сапожник ответил крепким рукопожатием.
Кат, наконец, определился с инструментом. Серп, острый как клинок Святого Климента, отразился в пламени редких свеч. Мужчина поправил маску, плотно прилегающую к лицу, и встал позади пленника.
- Ты хороший человек. Работящий. Когда я одел сшитые тобой сапоги, то понял - боги испытывают мою веру. Вот почему я до сих пор хожу в них. Я чист пред Гэллосом и Алланой и готов до конца жизни испытывать лишения, ибо знаю - если выдержу то, что уготовано судьбой, мне воздастся стократно.
- Боги говорят с нами, сын мой, - продолжил архигэллиот. - Только не все могут их услышать. У нас есть шанс предстать перед ними после смерти, и только самые смиренные и верные им удостоятся такой чести. Скажи мне, сапожник, готов ли ты к испытаниям Гэллоса и Алланы?
- Да, да ваше Святейшество! - сказал пленник. - Я верю в богов, я верен церкви. Я готов пройти испытание!
- Хорошо, - ответил Иноккий и посмотрел на Шэддоу. - Потому что люди далеко не так добры к тем, кто оступается. Люди не боги, они редко даруют второй шанс. Запомни это. Запомни хорошенько.
Иноккий зашептал молитву. Это был знак палачу. Один взмах клинком и сапожник лишился рук.
Мало кто мог за один раз отрубить две кисти. Этот парень мастер, отметил про себя Шэддоу. Такие становятся идеальными солдатами. Ни страха, ни упреков, и всегда тонкая работа. Вот только обычная служба не для них. Нет. Таким людям всегда необходимо нечто большее, чем война. Они хотят стабильности, чтобы не затупить талант.
Архигэллиот умел выбирать людей и наставлять на путь истинный. Шэддоу испытал это на себе.
Когда они вышли, глава инквизиции подал Солнцеликому батистовый платок. Иноккий вытер испачканные кровью руки и лицо. Посмотрел на безнадежно испорченные одежды и печально вздохнул.
- Мне нужны имена, Шэддоу. Все девять. Не важно, как их добудешь, не важно, какой ценой. Я хочу знать, насколько большое гнездо сотворил змей.
- Сейчас же займусь этим, ваше Святейшество. Есть сведения, что на собрании Круглого Стола будет поднят волнующий нас вопрос. Я лично...
- Ты займешься другим, - отрезал архигэллиот. Они поднимались по лестнице. Глава церкви трясущейся рукой цеплялся за локоть Шэддоу. Каждый новый шаг давался ему тяжело. Солнцеликий часто дышал и останавливался перевести дух. - Бери мой корабль. Отправишься в земли Гарольда Седобородого. Найди этого человека, Потерянное Семя. Дело очень важное, Шэддоу. Мы не можем позволить себе ошибиться. Боги милосердны. Люди - нет.