Когда уладились независимые государства на Кавказе, в том числе, Азербайджан, молокане задумались о переезде. В то же время казаки получили привилегии по части освоения новых южных земель. Дядька-Тимофей вместе с другими «кизилчайцами» постановили следовать за казаками. Всё-таки русская компания. Жалко бросать обжитые хозяйства вместе с привычными видами природы, да говорят, будто и далее на юге есть похожие места. К тому же Дядька-Тимофей давно задумывал съехать с гор на море, оказаться в городе счастливого гимназического детства, в Баку. Гулять там по любимым улицам, и кто знает… вдруг увидеть светлую детскую любовь. Проводить её взглядом до исчезновения в толпе прохожих или за поворотом. Так и съехал он вместе с большой семьёй, включая семью Ветровых, с гор на море, в город… в Малую Александрию… туда, где не так давно состоял в оккупационном войске, и где его посещало таинственное предчувствие неясного будущего именно здесь. Хотя он запамятовал о том чутье, но сбылось оно. Потому-то решение осесть в этом пока чужом городе вышло совершенно естественным. Там, как и в Баку проживало много армян. Вместо азербайджанцев – арабы, с вкраплением турок. Русских почти нет, если не считать свежих поселенцев из казаков и молокан. Зато есть понемногу всяких европейцев. И заметен ещё не изжитый христианский дух, поддерживаемый несколькими храмами разных конфессий, затерянных среди множества минаретов. Это православная греческая церковь святого Николая, без купола, но с двумя звонницами, католическая итальянская, святой Марии, также не имеющей никакой высотной доминанты, да совсем маленькая армянская. Есть всякие растения, похожие на кавказские. Что касается кизила, то в этих новых местах его тоже полно, а в отличие от Кавказа – здешние кусты огромные, почти деревья. «Значит, жить можно», – полушутливо молвил Дядька-Тимофей.
На вырученные деньги от продажи двух дубовых срубов удалось купить обширный участок земли с крошечным садиком и небольшим каменным домиком над городом недалеко от высокого жёлтого уступа массивной горы. Осталось ещё на житейские нужды, пока не найдётся работа. А главное дело, конечно же, строительное. И в этой связи к нему, надо сказать, подключилось выдающееся везение. Русскоговорящих переселенцев становилось всё больше и больше. Дядька-Тимофей основал новую артель, довольно многочисленную, высококвалифицированную. Занимаясь возведением жилья для вновь прибывающего населения, он о своей двойной семье тоже не забыл. Долго изучая местные приёмы строительства, и не упуская заботы о необычности произведения для себя, зодчий-дилетант усвоил от местной архитектуры только плоскую кровлю. А, имея с участка на возвышенности дальние виды и освещённый закатным солнцем немалый жёлтый уступ, завязалась идея сделать вообще одно сплошное окно на все четыре стороны. И крышу следовало бы изготовить единым широким козырьком над этим всесторонним окном, чтобы защититься от слишком жгучего солнца. И не мешало бы всё это дело поставить на надёжное основание, учинив там универсальное помещение с толстыми стенами, удерживающими зимнюю прохладу на всё лето, а летнее тепло на всю зиму. Прежний садик он увеличил за счёт множества местных плодовых деревьев, с которых мог собирать плоды почти круглый год, начиная с абрикосов и черешни в мае и заканчивая хурмой, гранатами и мандаринами аж до февраля. Не забыл о капусте. Высадил несколько грядок молоканским приёмом.