Война застала Дядьку-Тимофея в пути из Греции до Египта. На пароходе его приняли, конечно же, за грека. Он, кстати говоря, давно хотел посетить тамошнюю Александрию. Всё-таки, тёзка его обиталища. Любопытство жгло, жгло и, наконец, допекло. Но с привкусом отчаяния. Ведь надобно тотчас поспешать домой. «Вот она Большая Александрия», – молвил он, глядя с палубы парохода на бесконечную плоскую застройку. Уныло как-то. «Большая она, может быть и большая. А наша, пусть малая, намного её ладнее, – успокоил он себя, – тем более, нечего тут задерживаться». А когда сошёл на берег, чтобы немедля найти что-нибудь, идущее в милую Александрию Малую, заметно богаче и величественнее этой, хотя и знаменитой, ему всюду отвечали: ничего нет. А в Палестину? Тоже нет. Оказывается, все водные пути отсечены вражеским итальянским флотом. А по суше? Тем более, нет. Люди боятся туда ехать, опасаясь оказаться на пути покойниками. Мало ли, десант высадится в любой час. И бандиты активизировались. Всюду снуют и нападают на кого ни попадя. Кто невзначай отваживается двинуться в соседнюю страну, не берёт попутчиков даже на небольшие дистанции. Не разбойник ли?
Путешественник с безразличием походил немного по совсем чуждому городу, остановив себя лишь единожды, когда увидел гигантскую колонну, а недалеко от неё двух сфинксов. Глядя на каменных львов с человеческими головами, он мысленно повторял отчаянную загадку о выходе отсюда домой, будто её именно сфинксы только что выдали. Дядька-Тимофей ухмыльнулся и сказал про себя: «воистину, загадка сфинкса, поди, ответь на неё, а не ответишь, голову сложишь». Но вскоре случилась для него слабенькая удача, половинчатая, то есть ему удалось преодолеть половину пути. Более-менее гладко он добраться до Суэцкого канала на автобусах местного значения с многочисленными пересадками и пешими походами, но, правда, почти за полнедели. Далее – всё. Впереди Синайская пустыня с голым песчаным бездорожьем. Оставалось уподобиться Моисею. Идти пешком до Палестины. В ней, Бог даст, свои люди отыщутся, помогут до дома довезти. Полностью уподобляться Моисею Дядька-Тимофей отказался, поскольку не ощущал себя ни египетским рабом, ни вожаком подобных себе. Да спешить надо, медлить целых сорок лет совсем негоже. Единственно, что объединяло их положение, это как раз грядущее бездорожье и Божья воля. На манну небесную он уповать не стал. Закупил в тамошнем поселении еды, воды, тележку с двумя колёсиками, зонт от солнца. На последние деньги воспользовался он ближайшим паромом, чтобы оказаться на Синайском берегу. И пустился во все тяжкие, полагаясь на собственные силы по преодолению бездорожья и на Божье провидение.
Путь его пролегал точно на восток с поворотами для огибания возникающих препятствий. Выбрана методика похода. Три часа ходьбы, один час отдыха с лёгким перекусом, укрывшись от солнца зонтом. Так несколько раз. С восхода до заката. Ночлег – прямо на песке, под открытым звёздным небом. И к концу шестого дня он, с накопленной усталостью, в полном одиночестве вышел к полностью высохшему руслу давнишней большой реки, протекающей тут, по-видимому, во времена малого ледникового периода. Увидел сидящего тоже одинокого человека в долгополой рубахе. И тот приметил его. Помахал рукой, эдак медленно, будто смысл особый вкладывал в это движение.
Дядька-Тимофей поначалу не знал, как отнестись к внезапной встрече с человеком посередине пустыни, но понял, что в этой необитаемой мертвенности всякое проявление жизни – дар с небес. И подошёл к нему поближе. Оказалось, что тот сидел подле колодца, а там – чистая вода.
– О! – путник выказал краткое восхищение.
Человек улыбнулся, встал, подался навстречу. Они долго вонзали друг в друга испытующие взгляды. Попутно Дядька-Тимофей завидел дальше лица человека некое подобие пещерки с ухоженностью внутри. Надо что-то сказать. И он промолвил:
– Я иду в Палестину. Вы меня понимаете?
Тот закивал головой и ответил, отчётливо произнося гласные звуки:
– Знаю. И понимаю.
Дядька-Тимофей не изумился. Только тоже качнул головой в знак понимания, осознавая, что человек этот не русский, но язык знает.
– Надеюсь, вы не откажитесь побыть у меня гостем? – так же ясно и певуче подавая гласные звуки, сказал человек, – извольте зайти в мои владения.
Он двинулся к выточенному в скале жилищу, но не вошёл в него, а свернул в небольшое ущельеце, жестом приглашая путника следовать за ним. Гость оставил гружёную тележку и вошёл туда же. Там неожиданно открылся сочный зелёный цвет на довольно большом участке земли.