Ульянов, можно сказать, поначалу резко так опешил, но сходу оседлал неожиданную новость, взяв её за узды. Отнекиваться не посмел. Он действительно почувствовал себя на коне. Власть, которой он озаботился все последние ночи, сама отдавалась ему, пусть и не в полноте. «Вот тебе, батенька, и архистраннейшая оказия», – мысленно сказал он сам себе. Распутин, ходивший всё это время туда-сюда, скрипя сапогами да исполняя ладонями некий пассаж, остановился и выдал ими хлёсткую овацию. Барк и Штюрмер, до того безнадёжно предполагая собственное восхождение по служебной лестнице, вскочили со стульев, будто скрытые там пружины вытолкнули их, и почти слитно воскликнули, вонзая взор в любимца императрицы:
– Это твоя идея?
– Нет, не моя, – сказал тот, – я вообще выхожу в отставку.
И он действительно вышел, мягко захлопнув за собой дверь, словно махнул ею на прощание. После того во дворцах императорской фамилии его никто никогда не видел. Извольте полагать что угодно по явленному здесь поводу и сложившимся обстоятельствам. Но только, спустя четыре года, его тело нашли под едва схваченной льдом Фонтанки близ Обуховского моста…
А ещё раньше выпало нечто, значительно необычнее по неожиданности, нежели появление Распутина когда-то при Дворе. Чем-то похожее, но весьма недолгое. В одно погожее утро Зимний дворец посетил чисто одетый, но странный пожилой человек с обликом сельского аристократа. Никем не назвался, но смело, убедительным слогом заявил о способности излечить цесаревича. Его долго не пускали, несмотря на слишком назойливую настойчивость. Но вышло так, что нежданно вблизи показалась императрица и, заслышав речь посетителя, уловила там искренность, что побудило её немедленно согласиться выслушать непрошеного лекаря. Подробно. Тот добавил, будто может излечить не одного цесаревича, но и в целом наше царство-государство от болезни в её истории. Тогда его отвели в готическую библиотеку при кабинете царя. Глава империи повелел всем удалиться, и уединился с пришельцем почти на целый день. Длительный диалог с таинственным гостем прервался всего единожды, когда побывал там цесаревич. Потом, спустя несколько суток безотрывного бдения над мальчиком в его покоях, загадочный пришелец удалился, так и не назвав себя. А наследник престола выздоровел. В последствие выяснилось, что человек с обликом сельского аристократа подсказал императору также идею исторического выздоровления государства. Из длинного списка рекомендаций нам удалось выхватить лишь один пунктик: раздать главарям бунтовщиков высокие государственные должности. По-видимому, тот ошеломительный визит и оказался поводом для добровольной отставки всесильного и незаменимого Григория.
Тогда же в молодой молоканской семье молоканского села-колонии в горах Кавказа, куда раскольничий люд был задолго сослан из Пензенской губернии, родился мальчик. Точно на Пасху. Правда, не первое дитя. До того уже была девочка, названная Машей. Сие событие следовало бы отметить особо. И немедленно нашлось то, чем обозначить прибыток. Заложили фундамент нового дома. Изба, в которой ныне жила семья, ещё была довольно крепкой, хоть и давным-давно поставленной из дубовых брёвен первыми жизнеутверждающе настроенными поселенцами. Впрочем, иных деревьев, пригодных для стройматериалов, здесь поблизости не росло. Но тесновата избёнка, поскольку там вдобавок обитал шурин главы семейства. К тому же, сыну обязательно необходим собственный дом, пусть, как говорится, на потом. Новое жилище срубили тоже из дуба, закончив к концу года. И зимнее солнцестояние встретили уже в нём. Выпал первый снежок. Землю затвердил мороз. Но мелкая каменистая речка, змеевидно стелящаяся в низке села, да имеющая значительный порог, под которым стояла водяная мельница, не собиралась вставать из-за стремительного течения. Называлась она Козлу-чай, но, думаем, козлы к ней никакого отношения не имеют. Её ещё называют иначе: Кизил-чай, что в переводе с азербайджанского означает «Золотая река». Велась ли там добыча золота когда-нибудь, никто не помнит и нигде не написано, хотя, может быть, и поныне втайне кто-то так поступает, накапливая золотым песком пузатые бочонки под кроватью. Возможно иное происхождение здешней народной топонимики. Там, вдоль одного берега, создавая узорчатое обрамление реки-змеи подобно её сброшенной коже, обильно и густо растут низкорослые приземистые кусты кизила с прочными ветками и красно-золотистыми кисло-сладкими ягодами. Не станем гадать, где правда, и где ложь. А вот село своё у её берега местные жители упрямо называли именно «Кизилчай». То ли из-за исправленного названия речки, поскольку не хотелось быть причастными к козлам, то ли из-за установленного предками чаепития с кизиловым вареньем тайной готовки. Так или иначе, но все давно привыкли к такому названию поселения-колонии, и не думали о его происхождении. Надо сказать, чаепитие у молокан является непременным обрядовым действом. Никакая еда не может начаться до той поры, покуда не завершится неспешное принятие чая с густым красно-золотистым вареньем, из слипшихся ягод которого тщательно вытаскиваются продолговатые обоюдно-остренькие косточки. А вино у них было полностью не в чести. Кстати, они и водку, а также иные спиртные напитки называли тоже вином. Нехорошее созвучие, похожее на вину. Помимо исключительно эксклюзивной кизиловой снеди они также по-своему выращивали и квасили капусту. Её способ приготовления тоже держался скрытно от окрестного коренного населения. «Молоканская капуста» как никем не превзойдённая по вкусу и внешнему виду славилась на всём Кавказе среди людей любого происхождения.