Ветров взял на попечение семьи старых знакомых-коллег из Чикаго и уладил им достойное проживание. Среди них оказалась и Татьяна Всеволодовна. Сама и семья дочери с её детьми. Их всех он поселил в доме Дядьки-Тимофея в Малой Александрии. Пока молодые родственники Юрия, вызвавшиеся ему помочь по хозяйству, приуготовляли обед, а молодые родственники Татьяны изучали содержимое сада и всматривались в окрестные дали, давнишние влюблённые стояли подле дома у летнего стола, на котором покоились предметы первичного гостеприимства. Настоящий самовар, чай в чашках на блюдечках, буханка хлеба, кизиловое варенье и большая тарелка с «молоканской капустой». Татьяна, глянув на капусту, вдруг воссияла. К ней пришло далёкое воспоминание, и она сказала:
– Капустянник. Помнишь, так назвал наш шеф Людвиг Мис спектакль по случаю приезда твоего деда-дядьки? Ведь мы у него дома?
– Да, Дядька-Тимофей сочинил всю эту архитектуру. И помню тот случай. Был тогда славный капустник, и ты в нём участвовала.
Взгляд Татьяны обвёл замечательную постройку Дядьки-Тимофея.
– А ведь похож этот дом на то, что делал и Людвиг, – сказала она.
– Да, похож. По-видимому, их ощущение современности чем-то близкое меж собой.
– Прозрачность и свободная планировка?
– Они.
– Но я вижу существенную разницу. У Миса как немца везде присутствует механистичность. А здесь иное. Живое, что ли. Не просто прозрачность, а скорее сквозистость. И не совсем свободная планировка, а, правильнее сказать, приволье. Да. Сквозистость и приволье.