Командир вскочил, всплеснул руками, потом склонился, прижав правую ладонь к сердцу.
— Не взыщите, господин! — пробасил он. — Мы ж не знали. Мы-то полагали, что с вашего дозволения…
Страх, озабоченность столь явно слышались в его голосе, что и остальные солдаты перестали улыбаться. Левмир понимал, что ему протягивают руку, но в гневе ударил по ней:
— Моими вещами распоряжаюсь только я! Вы не должны были брать их! — кричал он, позабыв, что сотни раз представлял, как его «сказку» прочитают солдаты, позабыв, что для того и рисовал ее. — Кто взял?.. Кто украл это? — Левмир потряс в воздухе кипой листов.
Командир выпрямился, но руку от сердца не убрал, и лицо его всё ещё было серьезным, даже немного напуганным.
— Уж из наших-то никто бы не полез, господин Левмир. Мы, воины, честь понимаем. А подошел господин Эмарис, он и подал. Вот, почитайте, говорит, а если понадоблюсь — я у себя в каюте.
Издав рычание, Левмир бросился к надстройке с каютами. А командир, не меняя выражения лица, повернулся к солдатам:
— Ну? Съели, дурачье? Орать громче надо было: «дальше, да скорее, да картинки не смотрите». Вот и кончилась сказочка. Да и у вампиров теперь чего будет… Ох, как бы драку не затеяли… Это ж сразу корабль на дно пойдет…
Так, заразив воинов тревожным предчувствием, командир приказал строиться. Предчувствия предчувствиями, а служба службой.
Эмарис слышал обостренным слухом перебранку на палубе, но не прислушивался. Он смотрел в задумчивости на ящичек, который стоял на столе. На левую ладонь Эмарис намотал один конец длинной цепи, другой её конец венчался карабином, а в ящичке лежали различные снаряды, которые можно было прицепить к карабину. Незадолго до отплытия Эмарис придумал это оружие и отдал приказ его изготовить. Скорее из интереса, нежели для битвы. Твердый меч — продолжение руки, полетит вслед за нею, послушный воле бойца. А цепь… Ей нужно время, чтобы изменить направление движения, да и сыграть ею на лету не так-то просто. Особенно когда речь идет о битве с вампирами.
Однако Эмарис не пожалел собственной крови, смешав её с расплавленной сталью. А значит, в руках у него не просто оружие, но кое-что пострашнее. И разобрать его достоинства и недостатки получится лишь в бою. Эрлот наверняка собрал огромную армию. А огромные армии не состоят из отборных бойцов. Вперед выплеснут помои — тех, кого не жалко. Нужно будет разобраться с ними без потерь, сохранить силы. В начале битвы точность ударов будет не так важна. А вот огненная цепь, с ревом разрывающая воздух, плодящая пламенные смерчи — самое то.
На выбор в ящичке лежали: гладкая гирька, шипастый шар размером с два кулака, «звездочка» из четырех соединенных лезвий, подобных метательным ножам Айри, и якорь. У Эмариса закончились идеи о том, что ещё можно использовать в качестве оружия, и он попросил кузнеца изготовить небольшое подобие якоря. Кузнец подошел к делу обстоятельно, и якорь, получившийся в результате, выглядел как настоящий. Не будь он таким легким, его можно было бы использовать для небольшой лодчонки.
Пальцы Эмариса пробежались по снарядам. С палубы уже доносился топот ног — Левмир несся со своими возмущениями. Глупый ребенок… Но ведь он и вправду ребенок. Если вспомнить о том, что в глубине души ему всего тринадцать.
Эмарис выбрал якорь, и в тот миг, когда карабин защелкнулся, дверь распахнулась. На пороге стоял Левмир, сверкая солнечными глазами, потрясая кипой изрисованных листов.
— Ты рылся в моих вещах! — завопил он.
— Прости. — Эмарис не удостоил его и взглядом, он любовался блестящим якорьком, покачивающимся на весу.
Левмир сбился с мысли. Он, видимо, ждал насмешки, оправдания поступка, но нарвался на извинение и смешался.
— Зачем ты это сделал? — В голосе уже меньше эмоций. Хорошо. Учится мальчишка. Пусть и нехотя, но пытается усвоить урок.
— Ты уже неделю мучаешь себя вопросом. Я хотел помочь тебе на него ответить. Не вышло. Прости.
Левмир швырнул листы на заправленную койку.
— Это не ответ. Глупость и баловство, не больше.
— Я так и понял. — Эмарис на пробу махнул цепью, якорек описал в воздухе блестящую дугу. — Но ведь не попробуешь — не узнаешь.
Левмир молчал. Наверняка уже сожалел о своей вспышке, думал, не вернуть ли «сказку» солдатам. Эмарис остановил вращение цепи, улыбнулся. Идеально!
— Должно быть, ты хочешь попросить меня о помощи, — предположил Эмарис и, наконец, обернулся к Левмиру. Тот встретил его взгляд, кивнул:
— Научи меня сражаться.
Как же обидно и стыдно ему стало, когда Эмарис расхохотался. Бессильно повисшая цепь с якорьком звенела и покачивалась, а Эмарис всё смеялся, не заботясь о слезах, что уже потекли по щекам. Наконец, справившись с собой, вытер лицо платком.