Унтиди пожала плечами, но по глазам было видно, что она уже представляет, как эту дрянь спалят огнем драконы.
Бочка осталась позади, вереница повозок повернула, слушаясь приказа баронета, скачущего впереди, на лошади. Немного извилистых улочек. Дома сделались богаче, красивее и живее. Рядом с ними громоздились такие же деревянные пристройки-бараки, как у его величества. Люди выходили оттуда и смотрели на проезжающих. Дети махали руками, но их провожали пустыми взглядами. Может, думали, что везут их на смерть?
Наконец, дома закончились, и дорога углубилась в лес. Наверное, лес. Очень уж он был ровный и ухоженный, деревья будто по веревке высаживали. Сколько Сагда ни смотрела, так и не смогла понять, что же ей в этом «лесу» не нравится. Наверное, то, что его устроили по указанию вампиров. И дорога была слишком уж неестественной. Каменная, с аккуратными бортиками, не дающими фальшивому лесу подступиться. Однако доро́гой, видно, давно никто не занимался, и в одном месте Сагда заметила трещину в камне, через которую пробивалась весёлая зелень травы, торжествуя над серым камнем. Эта мелочь подняла Сагде настроение. Улыбнувшись, она повернулась к Унтиди и встретила её взгляд, с ответной улыбкой. Кажется, она тоже увидела травинку. Все-таки они на многое ещё смотрели одинаково.
Дорога вильнула, впереди забрезжил просвет. Не одна Сагда — все привстали, вытянули шеи, торопясь разглядеть обещанное диво. Настоящий дворец, как в какой-нибудь сказке! Лишь Унтиди, да ещё несколько ребят из старательского поселка сидели, насупившись. У них не было сказок про дворцы, а когда появились, в них дворцы разносили в щепки драконы.
Дворец возникал постепенно. Сначала Сагда увидела резные колонны, блестящие на утреннем свету. Потом — стены. Поначалу в голове даже не отложилось, из чего они. Внимание привлекли огромные окна первого этажа. Взгляд устремился вверх, к окнам поменьше, задержался на венчающем здание цилиндре из голубого мрамора. Цилиндр сиял, слепя глаза, и Сагда, заморгав, поспешила отвернуться. Теперь её внимание привлекли лестницы. Она слышала о том, что ко дворцу ведут четыре лестницы, по числу сторон света, и теперь видела две из них. Со сторонами света у Сагды было трудно, поэтому она для начала прикинула, в какой стороне крепость, потом вспомнила, куда тыкал пальцем Ринтер, голося о страшной угрозе с востока, и, мысленно повернувшись так и этак, пришла к выводу, что они подъезжают с северной стороны, а слева, стало быть, восточная лестница.
Повозки свернули, не доезжая лестниц. Сагда проводила взглядом дивное строение. Всё ещё не верилось, что им дозволят туда войти, пусть даже и ради уборки.
Баронет остановился посреди небольшой площади, по краям которой стояли приличного вида, но все же простые, человеческие домишки и постройки. Стрельнув взглядом, Сагда отметила, что здесь, видно, были конюшни и жилища слуг, и ещё всяческие хозяйственные помещения.
— Флигеля пооткрываю, — заявил баронет, бренча ключами. — Сами ищите тряпки, вёдра — всё, что надо. Вода там, — махнул он рукой в сторону дворца. — У восточной лестницы пруд есть. Давайте поживее тут, до темноты вернуться надо.
Кто-то из взрослых присвистнул, видимо, представив, сколько работы в таком огромном дворце.
Началась сутолока. Даже в флигели слуг короля рвались попасть все подряд. Не только из-за ожившей сказки, к которой подступали исподволь, а потому, что сами уже позабыли, каково это, по-человечески жить. Некоторые взрослые женщины не смогли сдержать слёз, увидев аккуратно заправленные постели, столы, покрытые холщовыми скатертями, ровные стопки чистых тарелок. Здесь жили люди, старались, изо всех сил старались угодить господам. Так почему же, за что у них отняли эту жизнь?!
Сагде с Унтиди вёдер не досталось, им вручили лишь по тряпке, разорвав простынь. Сагда не возражала. Уж чего-чего, а прибираться во дворце ей не очень-то и хотелось. Хотелось в нём ходить и бегать. А может, даже стоять, или сидеть, разглядывая невероятные, непередаваемые красоты, которые даже вообразить-то нельзя.
Десяток женщин, несмотря на их ворчание, оставили тут. Надо было привести в порядок и кухню, для грядущего торжества. Как знать, вдруг кому-то из высокородных гостей захочется человеческой пищи.
Вслед за баронетом толпа подошла к северной лестнице. Сагда и Унтиди, шагавшие в числе первых, поднялись по мраморным ступенькам, держась за руки, как держались всегда, в волнительные моменты. Сагда чувствовала, что её рука дрожит и потеет, тогда как ладошка Унтиди остается холодной и неподвижной. Надежной. Опять она, старшая, полагалась на младшую. Но сейчас было не до угрызений по этому поводу. Двери распахнулись.