Если нижний зал был сравнительно невелик — много места заняли ведущие к нему галереи — то этот, казалось, тянулся бесконечно. Шторы успели раскрыть и здесь, и через пыльное окно пробивалось достаточно света. Нет, Никкир, конечно, был прав. Вряд ли можно счастливо жить в таком месте. Да тут, как стемнеет, со страху умрешь! Но Сагда и не собиралась жить здесь, она просто бегала и срывала покровы с резных стульев, кружилась под огромной люстрой, тоже укрытой полупрозрачной материей, разгадывала узоры на коврах (их-то как чистить???), трогала золочёные канделябры, вделанные в стены и стоящие на длинных ножках.
Унтиди, освободив один из стульев, стоящий спинкой к лестнице, шлепнулась на обтянутое кожей сиденье, подтянула ноги к подбородку.
— Всё, — заявила она. — Не собираюсь я кровососам чистоту наводить.
Сагда только усмехнулась. Знала подругу. Сейчас подуется минуту, а потом возьмется за работу, никуда не денется. Не для кровососов это, а для своих же, для людей. Пусть многие из этих людей вредные, как та женщина, или странные, как Никкир. А вот и он, кстати, тащится с ведром.
— Богато, — оценил он зал. — Тут, видно, обжираловка будет. Может, и нам чего перепадет.
Унтиди презрительно фыркнула и отвернулась. Сагда пожала плечами. Уж про что про что, а про еду она сейчас совершенно не думала.
— А за дверями что? — заинтересовался Никкир.
До дверей Сагда ещё не добралась. В таком огромном зале хотелось бегать и бегать, затеять какую-нибудь игру, влезть с ногами на гигантский стол. Но Никкир, верный своей мысли, искал какой-нибудь закуток. И Сагда, тоже заинтересовавшаяся, подскочила к первой двери одновременно с ним.
Дверь была заперта. Золочёная замочная скважина намекала на то, что проникнуть внутрь не удастся.
— Спальни, наверное, — проворчала со своего стула Унтиди. — Должны же они где-то уединяться.
Подошли ко второй двери — та же история. Только скважина была не золоченой, даже с точками ржавчины.
— Сейчас вернусь, — сказал Никкир.
Подхватив ведерко, он бросился к лестнице.
— Ты ведь только что принес! — крикнула ему вслед Сагда.
Тот же вопрос, наверное, задала ему вредная женщина на лестнице. Сагда услышала возглас Никкира после её неразборчивого бормотания:
— Да там пылищи этой — жуть! Туда бочку целую надо, куда ведерко!
Вдруг что-то плеснуло, стукнуло и раздался душераздирающий женский вопль. Сагда в страхе замерла, Унтиди подскочила в кресле. А вопль сменился отчаянной бранью вперемежку с суматошными извинениями Никкира. Когда и то и другое начало затихать, Сагда услышала тихий звук: Унтиди рассмеялась, прикрыв рот ладошкой. Она отчего-то хитро посмотрела на Сагду и, заведя руки за спину, принялась ходить по залу.
На стенах тут тоже висели картины, изображающие непонятные сцены из неизвестных войн, а также застывших в величественных позах вампиров. Унтиди, подпрыгивая, стягивала с картин покрывавшие их легкие ткани, задерживалась у каждой на пару секунд и шагала дальше. Ничто здесь её не интересовало, она попросту тянула время. Сагда почувствовала легкое касание совести. Она, старшая, должна бы чем-то увлечь ребенка, убедить хорошо поработать, превратить всё в игру, но… Вампиры, люди, люди, вампиры — всё так перепуталось, что Сагда понятия не имела, как сегодня поступать правильно. Может, имело смысл, как обычно, доверяться Унтиди. Она интуитивно отыскивала в жизни дорогу, которую считала верной. И если ей сейчас скучно, то так и правильно. Иногда скука — это лучшее чувство, которое может испытать человек.
Никкир прилетел скоро, принёс половину ведра.
— И что же там такого случилось? — спросила Сагда, с усмешкой кивнув на лестницу.
— Там? Да, споткнулся, воду пролил, а тут эта сорока любопытная подвернулась, — сообщил Никкир. Он поставил ведро у стола и, бренча ключами, подошел к двери. — Я ж о чем говорил? Когда домик маленький — осторожно ходить привыкаешь, чтобы никого не обидеть ненароком. А из такой домины выбраться — это ж бежать нужно со всех ног, сердце просит! А когда под ноги ещё всякие куры кидаются…
— Ты украл ключи у баронета? — вытаращила глаза Унтиди.
— Нет, просто взял, — возразил Никкир. — Они ему зачем? Он у пруда, небо созерцает, ему там открывать совершенно нечего. А я поиграю — и верну. Я ж ребенок.
Сагда подошла к двери, то и дело косясь через плечо на лестницу. Никкир спокойно, один за другим, пробовал вставлять ключи в золоченую замочную скважину.
— Вон тот, наверное, — нетерпеливо ткнула пальцем Унтиди в серебристый ключик.
Никкир не стал возражать. Ключ легко вошел в скважину и почти бесшумно провернулся.