Павлов грязно выругался и вернулся на плот, чтобы его осмотреть. Вдруг, он найдет какую-нибудь записку или какой-нибудь другой знак от тех, кто его сюда затащил?
Плот был вполне заурядный: 3х4 метра, срублен из хвойных деревьев, бревна тщательно подогнаны друг к другу и связаны в звенья просмоленными веревками. Чтобы не сносило течением, плот был привязан к кольям, вбитым в берег. Вот, шест длиной, примерно, 3 метра и толщиной в три его пальца. Вот шест поменьше и тоньше. Посреди плота в щель между бревнами воткнуто древко копья с массивным наконечником, явно, из вулканического стекла. Здесь же на плоту находились и другие музейные экспонаты: 1,5 метровый лук, кожаный колчан, набитый стрелами, длинный кремневый нож (скорее кинжал) с деревянной рукоятью. И еще он заметил самодельную кожаную сумку, по форме напоминающую охотничий ягдташ.
— Вот, где, наверное, записка! — обрадовался он.
Вытряхнув содержимое сумки прямо на бревна, он никакой записки не обнаружил. В сумке находились москитная сетка (накомарник), наконечники стрел из камня и кости, костяные крючки, какие-то лоскуты из кожи, нитки из сухожилий, костяные иглы, берестяная коробка с ароматно пахнущим куском копченого сала, засохшая лепешка, деревянная плошка, мешочек с солью.
И тут его, как током дернуло. Среди всех этих вещей непонятного происхождения Павлов увидел предмет, похожий на медальон. Без труда он его открыл и обнаружил внутри пластинку размером с пятикопеечную монету из кристаллического вещества серого цвета, вероятно, артефакт, о котором ему рассказывал Терехов.
Так, — решил он, — его разыгрывают, причем по-крупному. Его усыпили гипнозом, переодели, привезли бесчувственное тело в аэропорт, погрузили на вертолет и доставили к месту съемок художественного фильма. Сами киношники, наверное, спрятались в кустах на другом берегу, наблюдают за ним в бинокль и хохочут! Возмущению его не было предела. Он сжал кулаки и закричал:
— Пидорасы!
Потом еще громче:
— Пидорасы!!!
— Не надо кричать, — произнес кто-то рядом спокойным и показавшимся ему знакомым голосом.
— Кто здесь? — испуганно спросил он и начал растерянно оглядываться по сторонам.
— Это я, твой Наставник, преподобный Шлаг.
— Шланг?! — удивленно переспросил Павлов.
Невидимый собеседник немедленно внес уточнение:
— Не шланг, а Шлаги. Арнольд Борисович Шлаги. Ты, что, меня забыл!? Мы же вместе работали в Главлите. А в прошлом году коллектив торжественно проводил меня на пенсию. В "Праге" состоялся роскошный банкет. Кое-кто изволил так набраться, что, наутро, не смог вспомнить, как добрался до Теплого Стана.
— Вспомнил! — обрадовался Павлов, но потом, сопоставив голос живого Арнольда Борисовича Шлаги, с голосом невидимого Наставника, засомневался и как-то неуверенно, спросил: Вы ведь, тогда еще были живы, когда я поехал в командировку в Новосибирск? Или умерли?
В ответ на его замечание Наставник слишком уж жизнерадостным для покойника голосом произнес:
— Умер! За 40 дней до указанного тобою события скончался, якобы от инфаркта. Смертельный диагноз поставил мне некто Кондрашкин — патологоанатом из 2-й градской больницы, хотя я всего лишь освободился от молекулярно-белковой структуры и принял свой естественный облик. Похоронили же мое бренное тело соседи по дому, а из конторы, в которой я верой и правдой проработал 25 лет, проводить меня в последний путь никто не пришел, только какой-то неказистый венок прислали.
— Извините, я был не в курсе, — признался Павлов и сослался на плохую работу профкома.
— Обкомы, парткомы, профкомы, доткомы! Все они — политические проститутки! И ты можешь смело повторить это за мной, не опасаясь доноса! — заговорил Наставник картавым голосом Владимира Ильича Ленина.
— Где ты, я тебя не вижу? — спросил Павлов и почувствовал, что его бросило в озноб. Впрочем, краем глаза он заметил, что, слева от него, на расстоянии вытянутой руки, происходит некоторое колыхание воздуха, похожее на вращающееся веретено.
— Духи невидимы, чтобы не сковывать вашу свободу воли и выбора, не подавлять вас своей очевидностью! — заявил Наставник строгим голосом тов. Афанасьева.
— Где я, и что со мной происходит?! — взмолился Павлов.
Сильно засопев, а затем, выдержав театральную паузу, невидимый Наставник медленно и торжественно, голосом диктора Юрия Левитана, произнес:
— Дорогой Дима! От имени и по поручению Небесного Информбюро я уполномочен проинформировать тебя о том, что твоей бессмертной Душе велено возвратиться в бренное тело, какое она впервые приобрела 12 тысяч лет назад. В пространственной оси координат ты находишься в географической точке, соответствующей 51°47' долготы и 102°38' широты. Высота над уровнем моря 445 метров.