– С учетом всех травм и не имея возможности провести ускоренную магическую операцию по сшиванию внутренних органов, дальнейшие действия считаю бессмысленной тратой времени, продлевающей агонию пострадавшего. Пациент не переживет операцию. На этом все.
– Что? – воскликнула я, очнувшись. Подняв голову, удивленно уставилась на доктора. – Что вы имеете в виду? Вы не хотите даже попробовать его спасти?!
Флар стягивает с лица маску и устало смотрит на меня.
– У него задеты почти все важные органы. Порвано легкое, кишечник на лоскуты порезан, одну почку даже не сошьешь – от нее ничего не осталось. Я уж не говорю о печени! Все, что мы сделаем, только продлит его страдания. Он истечет кровью задолго до конца операции.
– Он серый дракон. Как и вы. Хотя бы попробуйте! – тихо, но упрямо возразила я ему, наклоняя голову, будто бык, собравшийся идти на таран. В операционной стало тихо.
– Ваше Высочество, я пытаюсь сказать, что даже с переливанием крови, что в восьми из десяти случаев приводит к отторжению, у нас не хватит времени, чтобы успеть все зашить. Он умрет на операционном столе в ближайшие несколько минут, – почти вкрадчиво и невероятно мягко ответил врач. Его лицо смягчилось, и он, пожевав губами, окинул залитую кровью поверхность стола и лежащего человека. – Это неизбежность нашей работы. Мы не всем можем помочь.
– Ошибаетесь, – хрипло ответила я ему, плечами отодвигая молчащих медсестер и касаясь плеч спящего мужчины. – Говорите, что делать. Я сама его спасу.
В ответ на мои слова показался ариус. Не сразу, но доктор заговорил. И под его чутким руководством я направила белую тьму в открытые раны пациента.
Из операционной я буквально вывалилась и тотчас опустилась на один из диванчиков. У меня не осталось сил, даже чтобы смыть пот с лица и кровь с рук, поэтому девушкам пришлось взять заботу обо мне на себя. Они обмыли мне щеки, лоб и шею, обтерли руки, помогли стянуть испачканный кровью халат и довели до комнаты отдыха, где, укутав в теплое одеяло, выдали еще и чашку с шиповником и лимоном. Прикрыв глаза и грея пальцы о край чашки, я с наслаждением погрузилась в полудрему, опустошенная, убаюканная тихим переливчатым шелестом дождя.
Не знаю, сколько времени провела в операционной, сколько часов потребовалось, чтобы смогла завершить начатое под руководством оживившегося доктора, который, когда я успешно сшила ариусом самые серьезные повреждения, сам приступил к операции. Вдвоем мы действовали почти синхронно, и нам удалось заштопать и соединить все, даже кишечник, который ветвился странной изогнутой линией в моих руках. Это было нечто невероятное, и впервые в жизни я была полностью довольна тем, что сделала. Нет, сегодня я не освоила ничего нового, но закрепила то, что уже знала. Более того, благодаря мне крупные повреждения были закрыты без использования швов, а значит, никаких перевязок и никакой вероятности заражения. И даже переливание крови прошло успешно! Когда мужчина очнется, только общая слабость будет напоминать ему о том, что с ним приключилось.
После сделанного я не чувствовала ног, а в руках ощущала странное онемение. И почти потеряла связь с ариусом – настолько сильно выложилась сегодня в операционной и с теми детьми. Теперь могла только надеяться, что сила Никлоса перебьет магию подводников и соль не вернется на землю.
Пока я предавалась вялым размышлениям, меня разыскал взвинченный до предела Аксель. Его не пустили в операционную, а когда операция закончилась, мы покинули комнату через другие двери, и телохранитель не знал, что я уже освободилась. Теперь он жутко переживал и все повторял, что бал вот-вот начнется, а мы еще в городе, а я совсем не в себе, раз решилась оперировать ариусом, тем самым полностью себя измотав. Ему даже пришлось взять меня на руки и собственноручно отнести в карету через задние ворота, чтобы люди не увидели меня в таком состоянии.
Дождь к вечеру вновь распоясался, усилившись до мощного ливня, бившего по телу, как миллионы тончайших стрел. Оказавшись в карете, мы почти не слышали друг друга – настолько оглушительно барабанило по крыше, – так что я отмахнулась от очередных бессмысленных слов Акселя и погрузилась в неглубокий сон, прерываемый каждой встречной кочкой.
По мере приближения к дворцу мне становилось легче. Будто тоненькие ниточки между мной и Ником вступали в связь, гуляя по моим нервам, высвобождая из-под гнета усталости. Я посвежела, а щеки порозовели, и я даже повеселела, из-под прикрытых глаз наблюдая, как зло перебирает пальцами по обивке кресла телохранитель.