Глава 2. Операция исцеления
За занавесками кареты виднеется город, укутанный дождливой, как газовая ткань, вуалью. Воздух наполнился влагой, а небо серо-сизыми облаками, что будто бархатное покрывало накрыли собой высокие с башенками крыши городских домов. С пригорка столица видна как на ладони, с которой открываются узкие шпили здания оперы, тусклый блеск округлой крыши Собора, тонкую извилистую вязь улочек рабочих кварталов и широкие, блестящие до белизны проспекты главных улиц.
Город блестит тонкими струями дождя, сверху донизу он взбит молочной пеной тумана, который как горячий пар поднимается вверх. Сырость вползает сквозь рассохшиеся ставни окон, забирается поверх низких порогов, прокладывая себе путь через открытые нараспашку тропы минувшей жары. Если присмотреться, можно заметить, как торопливо закладывают ограждения вокруг главной артерии города — реки Сиц, готовясь к грядущему наводнению. Сейчас уровень воды стоит в привычных рамках, но, если сила Никлоса действительно призвала буремесяц, это недолго продлится.
Дорога вывела нас к верхним районам города. Сто лет назад здесь была окраина, а ещё на сотню назад — больница, имевшая тогда лишь главный корпус, считалась оздоровительной лечебницей и имела обширную территорию, обсаженную липами и тополями. От былой роскоши остались только небольшие скверы, уместившиеся среди пятиэтажных массивных построек, да основное здание всё ещё несёт в себе черты роскошной архитектуры.
Карета, миновав расторопно раскрытые перед нами ворота, звонко цокая лошадиными копытами по выложенной брусчатке, остановилась у лестницы напротив входных дверей, откуда уже торопливо выходила сестра Месария, приставленная ко мне в сопровождающие. Мой телохранитель Аксель дэ’Бутье открыл передо мной дверцу и помог спуститься. Он чем-то напоминал Владиса и совсем не походил на сгинувшего в неизвестность Ниркеса, чем полностью устроил короля и Богарта.
Аксель тенью следовал за мной, однако не переходил границ и, если я требовала уединения, — оставался в тени и не лез в мои дела. Вот и сейчас он отстал от нас на несколько метров, а сестра Месария немного расслабилась, без привычного напряжения оглядываясь на него.
— Ваше Высочество, мы вас так ждали! В детское отделение угодило сразу два ребёнка. Маленькая девочка и мальчик, которого родители оставили у служебного входа, завернув в тонкое одеялко и вложив в руку кулёк с хлебом. Обоих сразила солевая болезнь…
— И магические лекарства не работают, — со вздохом закончила я, переступая порог больницы и окунаясь в неповторимую смесь едко-химозных ароматов с примесью цитрусовых фруктов. Прямо напротив входа красуется огромное лимонное дерево, всё обвешанное разноцветными, атласными ленточками. Среди больных и их близких бытует поверье, что ленты на этом дереве способны принести покой и выздоровление, поэтому их вплетали в тонкие веточки, а из созревших лимонов сёстры варили сок.
Минуем распашные двери, поднимаемся по широкой полукруглой лестнице на второй этаж и по узкому коридору переходим в детское крыло. Стены здесь изрисованы маленькими зверушками и любопытными персонажами детским книг. Вдоль окон горшки с цветами, а на гардинах висят цветастые занавески, чуть колыхающиеся от неплотно прикрытых ставней.
Перед тем как зайти в палату, спрашиваю у Месарии:
— Как самочувствие Таси и Вендра? Им уже лучше?
— То, что вы делаете, — настоящее чудо! Оба здоровы и завтра вернутся домой.
Даже после моего десятого визита сестра Месария считает ариус проявлением божественной силы. Она видит во мне нечто бо́льшее, чем я есть. Вот и сейчас чуть ли не в рот заглядывает, трепетно потирая пальцы рук, будто останавливая себя в желании осенить меня знаком святой Клэрии. Эта обескураживающая потребность видеть во мне воскресшую святую порядком утомляла, но у меня не было иного выхода, кроме как мягко останавливать их желания коснуться моих волос, дотронуться до рук или стянуть хотя бы ниточку с отворотов платья.
— Действительно отличные новости, — кивнула девушке, и она открыла передо мной дверь в палату, наполненную сонмом детских голосов разом смолкших, стоило переступить порог.
— Это принцесса Селеста! Принцесса Селеста! Святая, святая пришла! — на все голоса загомонила детвора, поднимаясь над койками и подтягивая к горлу тонкие одеяльца. Здесь было около двадцати ребятишек в возрасте от четырёх до двенадцати лет. Все они — серые драконы, пострадавшие от воздействия соли. По тем или иным причинам им не хватило питьевой воды, и они пили загрязнённую из колодцев и городских колонок.