Конференц-залов на Луне было очень мало — это вам не Карлтон-террас. Бад предлагал Шиобэн использовать для проведения совещания амфитеатр базы «Клавиус», но открытое пространство амфитеатра не годилось для этой цели.
В итоге убрали ряд перегородок в жилых отсеках, и получилось не слишком просторное, но удобное помещение, большую часть места в котором занимал «стол для переговоров», составленный из нескольких небольших столов. Бад установил клетки Фарадея*[7] и глушители, чтобы исключить электронное прослушивание, а также активные генераторы шума во избежание подслушивания обычного. Даже Фалесу был возбранен свободный вход и выход: на то время, пока дверь была закрыта, внутри помещения позволялось действовать только «усеченному» клону электронного привидения Луны. Кроме того, системы, не зависимые от Фалеса, должны были просмотреть и подвергнуть цензуре поток информации после совещания.
Шиобэн все проверила сама, насколько сумела.
— Я не специалист, — призналась она Баду, — но мне кажется, что этого достаточно.
Он горячо проговорил:
— Очень надеюсь! Уж вам я скажу: мне всю плешь проели из-за этого совещания — и не только по части секретности. — Он поскреб макушку. — Я-то человек военный, мне к неожиданностям не привыкать. Ученые — вот кто терпеть не может, когда их отвлекают от работы.
— Могу посочувствовать, — сказала Шиобэн. — Но я тоже ученый, не забывайте. И прямо сейчас мои собственные проекты, можно сказать, утекают в песок.
Бад знал о ее работе.
— Но сейчас жизнь и смерть Вселенной могут подождать.
— Вот именно.
Она улыбнулась ему.
Пробило десять часов. Шиобэн вдохнула, выдохнула, и они вместе с Бадом вошли в комнату, где уже собралось много народу. Бад негромко прикрыл дверь, и Шиобэн услышала, как щелкнул секретный замок.
Она встала во главе стола. Двадцать участников совещания уже сидели на своих местах, разложив перед собой софт-скрины. Двадцать пар глаз смотрели на нее, и в этих взглядах выражалось все, что угодно: от апатии и нервозности до неприкрытой враждебности. Лампы дневного света на потолке горели ярко и безжалостно, и, несмотря на шумную работу системы циркуляции воздуха, в этой тесной коробке уже ощутимо припахивало потом и адреналином. Люди, на взгляд Шиобэн, выглядели непривычно: изношенная, много раз чиненая одежда, нарочито сдержанные движения, сформировавшиеся за годы жизни в тесных помещениях и смертельно опасной окружающей среде. Рядом с ними Шиобэн казалось, что она выглядит кричаще и излишне утонченно, что она, прилетевшая с солнечной Земли, чужая здесь, в этой тесной пыльной комнате на Луне.
«Все будет просто кошмарно», — подумала она.
Она знала о том, что большинство участников совещания — геологи, работавшие в разных направлениях. У многих из них были большие, натруженные и пропитавшиеся лунной пылью руки, привыкшие к работе с камнями. Шиобэн обвела ученых взглядом и двоих узнала в лицо — она видела их, просматривая материалы, подготовленные для нее Бадом. Михаил Мартынов — довольно стеснительный русский, ведущий специалист по солнечной погоде на Луне, и Юджин Мэнглс — молодой гений, эксперт в области нейтрино.
Вид у Юджина был отсутствующий. Казалось, ему трудно смотреть другим в глаза. Но он был необыкновенно хорош собой и в жизни выглядел лучше, чем на фотографиях. Великолепная кожа, открытое лицо с правильными чертами — ни дать ни взять синтезированная звезда поп-музыки. У Шиобэн вдруг чаще забилось зачерствевшее сердце. А, судя по тому, какие взгляды время от времени на Юджина бросал Михаил, красота юноши привлекала не только женщин.
Бад, взявший на себя роль председателя, встал рядом с ней.
— Прежде чем мы начнем, позвольте мне сказать вот о чем, — начал он. — Астронавты по праву гордятся историей изучения Солнца. Все началось с тех, кто работал в «Небесной лаборатории» на орбите Земли в тысяча девятьсот семьдесят третьем году. Они использовали фотоспектрограф, собранный для них в Гарварде. Сегодня мы продолжаем эту традицию. Но речь пойдет не только о науке. Сегодня нас просят о помощи. Как командующий базой «Клавиус» я считаю большой честью принимать здесь профессора Макгоррэн. Да, это честь, что именно нам, работающим на Луне, поручили решение этой проблемы. Профессор.
Он кивнул Шиобэн и сел.
После этих общих слов, имеющих весьма отдаленное отношение к теме, Шиобэн снова обвела взглядом собравшихся. Только один человек смотрел на нее дружелюбно, с приятной полуулыбкой. Михаил Мартынов.
«Ну, давай», — словно бы говорил он ей взглядом.
— Доброе утро. Сегодня я намерена меньше говорить и больше слушать, но хотела бы сделать несколько предварительных замечаний. Меня зовут…
— Мы знаем, как вас зовут.
Это сказала одна из геологов — широкоплечая, крепкая женщина с квадратным лицом. Она смотрела на Шиобэн с самой большой неприязнью.
— Значит, у вас передо мной преимущество, доктор…
— Профессор. Профессор Роуз Дели.
Она говорила с выраженным австралийским акцентом. Шиобэн знала о том, что Роуз — специалист по извлечению гелия-3 из лунной породы с помощью солнечного света. Этот изотоп гелия служил топливом для ядерных реакторов, и на него возлагались самые большие надежды в плане лунной экономики. Поэтому Роуз тут была важной персоной.
— Я хочу только узнать, когда вы улетаете, чтобы я могла заняться настоящей работой. И еще я хочу знать, из-за чего вся эта секретность. После девятого июня ограничили исходящую связь, целый ряд баз данных Фалеса и прочие источники хранения информации закрыты…
— Я знаю об этом.
— Это Луна, профессор Макгоррэн. Если вы не заметили, мы все здесь находимся очень далеко от дома, от своих близких. Связь с Землей важна для нашего психологического равновесия, не говоря уже об элементарной безопасности. И если вы не хотите, чтобы моральный дух упал еще сильнее…
Шиобэн подняла руку, призывая Роуз умолкнуть. К ее облегчению, та послушалась.
— Я с вами совершенно согласна.
Так оно и было. Инстинктивно она сама противилась секретности, как и большинство тех, кто работал на Луне, поскольку открытость была важным пунктом бесконечных бесед, сопутствовавших высокой науке.
Она продолжила:
— Введение секретности тяжело для всех, и, уверяю вас, никто бы не стал ее вводить — в обычное время. Но время не обычное. Пожалуйста, выслушайте меня.
Сегодня я стою перед вами как эмиссар премьер-министра Британии и премьер-министра Евразийского союза. Когда я вернусь на Землю, то сообщу о результатах нашего совещания ряду мировых лидеров, включая президента Соединенных Штатов Альварес. А они хотят знать, чего ожидать от Солнца.
Ее слова были встречены насмешливо-изумленными взглядами. До вылета на Луну Шиобэн консультировалась с политологами, и они предупреждали, что на Луне ей придется столкнуться с определенной замкнутостью и равнодушием к политике. До Земли далеко, и все, что происходит там, не слишком важно. Поэтому она подготовила иллюстративный материал.
— Фалес, пожалуйста…
За пять минут она вкратце показала катастрофические последствия выброса солнечной энергии на Земле. Все притихли.
В заключение Шиобэн сказала:
— Вот почему я здесь, профессор Дели. Мне нужно получить ответы на ряд вопросов — эти ответы нужны нам всем. Что случилось с Солнцем? Не повторится ли снова девятое июня? На Луне — а точнее говоря, в этой комнате — собралось несколько ведущих экспертов в области изучения Солнца. А среди них — один ученый, который точно предсказал, что произойдет девятого июня.