На потолке выросли ледяные сталактиты, и с пола — сталагмиты, а сам тайник стал напоминать вывернутого наизнанку ёжика.
Единственное, что оставалось Нику — скользнуть в медитацию и сфокусироваться на сердечной чакре.
В голове возник образ Данко, который держал свое светящееся сердце на вытянутой руке, и Ник коротко кивнул сам себе.
Он решил ни много ни мало — наполнить тайник Огненным светом, вот только был один нюанс. Расширить свою ауру — легко. Наполнить ауру светом — тоже несложно. Полыхнуть на несколько секунд душевным жаром — уже посложнее, но ничего невозможного.
Но чтобы совместить эти три процесса требовалась поистине стальная воля, полнейшая концентрация и… топливо.
Топливом служили радостные мысли, безмятежность, идущие изнутри счастье и безусловная любовь. Ник же в последнее время был какой-то угрюмый и загруженный.
С одной стороны, его очень даже можно понять — угроза Нью-Йорку, покушение на Вику, постоянный холод и дурацкие загадки. Но с другой стороны Ник четко осознавал — он ведет себя не как монах.
Хмурится, ругается, даже бесится. Живет последние дни с претензией.
«А ведь по сути, — Ник скользнул в Сатор и посмотрел на себя с точки зрения вселенной. — Я маленькая мошка, пылинка, которая невидима в масштабах галактики. И жизнь любого человека, включая мою — это лишь пламя спички. Яркое, но скоротечное. Мы все равно рано или поздно умрем, и только качество нашей жизни станет мерилом ценности».
Ник улыбнулся, чувствуя, как с плеч сваливаются взваленные на себя терзания, тревоги и волнения.
Как только он понял, что волноваться и переживать нет смысла, на душе стало так светло и тепло, что захотелось поделиться этой радостью с другими.
Он улыбнулся ещё шире, чувствуя, как мороз щипает уши, нос, губы…
Ведь действительно, если можешь что-то изменить — измени. А если не можешь — то зачем волноваться?
Внутри поселилась твердая уверенность, что он победит этот мороз. Если уж он смог выжить в ледяном сугробе, да ещё и с травмами, и с температурой, то что говорить об этом маленьком духе Стужи?
Ник улыбнулся ещё шире, чувствуя, как обветренные губы трескаются и на них выступает кровь.
Он слизнул кровь, почувствовал во рту соленый привкус и ловко плюнул кровью прямо в духа.
Глаза Ника были закрыты, но он чувствовал, где висит дух и был на сто процентов уверен, что попадет точно в цель.
— Аааайаааааааааа! — по ушам резанул резкий визг, а в тайнике стало как будто потеплее?
— И это мы только начали, — с улыбкой прошептал Ник, раскрывая глаза.
Если бы он мог видеть себя со стороны, то либо испугался бы, либо возгордился — его глаза сияли изнутри ослепительно-белым жемчужным светом.
Чувствуя, как в груди возникает пульсация, он бережно насытил её жемчужным светом и позволил ей выплеснуться вокруг себя.
«Я… желаю… всем… счастья»
Пульсация самая собой сложилась в слова и Ник зашептал, с улыбкой на губах повторяя только что рожденную мантру:
— Я… желаю… всем… счастья!
С каждым повтором его голос приобретал твердость и… духовную решимость?
Он позабыл про духа Стужи, про острые сосульки, про холод и онемевшие руки. Единственное, чего он хотел в данный момент — это превратиться в огромный жемчужный шар и пустить лучи света по всей вселенной.
Чтобы каждое живое существо стало счастливым, чтобы весь мир наполнился радостью, счастьем и блаженством.
Перед глазами мелькали системные уведомления, по вискам струился пот, а Ник все шептал и шептал, с каждым разом говоря всё громче
— Я. Желаю. Всем. Счастья!
Каждое его слово было подобно валуну, падающему с горы.
Ник каким-то восьмым чувством чувствовал, как дрожит тайник, как дрожит храм Солнечной ладони, как дрожит весь мир, но не мог остановиться.
— Я. Желаю. Всем. Счастья!
Перед глазами проносились вереницы видений — семья, дядя, Вика, Николай, наставник Арсений, смотритель Серверной башни, командор Лапис, Леруа Дэ’Валор, Саша Бойко, неожиданно вспомнился Крис из Мемфиса — тот парень, вместе с которым они летели в самолете.
Улыбающийся Алексей, перед которым прямо в воздухе висит Огненная книга. Хмурый Вадим — суровый космодесантник из будущего. Уставший Джам — Серый археолог, на чьих губах играет ироничная улыбка, а глаза светятся любопытством. Изможденный некромант, чьего лица он не может рассмотреть — на плечах мага, кажется лежит весь мир.
Проносится туманная дорога, центр Нью-Йорка с открывающимся порталами, Красная площадь, по которой маршируют ровные коробочки песеголовых, падающая Эйфелева башня.