– Пожалуйста, – безразлично отозвалась Элеонора.
– Спасибо.
Бентли задумался, оценивая сложившуюся ситуацию. Элеонора начала расхаживать по комнате, заложив руки в карманы.
– Есть что-нибудь новое о том типе? – спросила она у Вейкмана. – Я жду.
– Только одно уведомление по закрытому каналу, – ответил Вейкман. – Его зовут Леон Картрайт. Он принадлежит к какому-то культу, это какие-то свихнувшиеся раскольники. Любопытно было бы на него посмотреть.
– А мне нет.
Элеонора остановилась у окна, глядя вниз, на уличную суету.
– Скоро они завоют. Теперь уже осталось недолго. – Она резко вскинула руки и потерла виски. – Господи, может, я все же совершила ошибку. Но теперь все кончено и ничего уже не исправишь.
– Это была ошибка, – подтвердил Вейкман. – Когда ты чуть-чуть повзрослеешь, то поймешь, какая это большая ошибка.
По лицу девушки пробежала тень страха.
– Я никогда не покину Веррика. Я должна с ним остаться!
– Почему?
– С ним я чувствую себя в безопасности. Он позаботится обо мне. Он всегда заботился.
– Корпус телепатов тебя бы защитил.
– Я не хочу иметь дело с Корпусом. Моя семья, мой старательный дядюшка Питер… все выставлено на продажу, как его Холмы. – Она указала на Бентли. – А он думает, что здесь с этим не столкнется.
– Сейчас речь идет не о продаже, – возразил Вейкман. – Здесь дело принципа. Корпус телепатов выше обычных людей.
– Корпус телепатов – та же мебель, как этот письменный стол. – Элеонора постучала длинным ногтем по столешнице. – Можно купить все – мебель, письменные столы, люстры и Корпус телепатов. – В ее глазах промелькнуло отвращение. – Значит, он престонит?
– Да.
– Нет ничего удивительного, что тебе не терпится увидеть его. В каком-то нездоровом смысле мне тоже любопытно посмотреть. Как на какого-нибудь диковинного зверя, привезенного с других планет.
Бентли наконец оторвался от своих мыслей.
– Хорошо! – громко сказал он. – Я готов.
– Отлично! – отозвалась Элеонора.
Она вернулась к столу, подняла одну руку, а другую положила на бюст Веррика.
– Вы присягу знаете? Или потребуется помощь?
Бентли знал присягу наизусть, но медлил, не в силах избавиться от тягостных сомнений. Вейкман стоял, с недовольным видом изучая свои ногти; ему явно не по душе была предстоящая процедура. Элеонора Стивенс пристально смотрела на Теда, и на ее лице отражались эмоции, которые менялись с каждым мгновением. С возрастающим чувством, что он поступает неправильно, Тед начал декламировать присягу на верность маленькому пластиковому бюсту.
Он дошел еще только до середины, когда дверь распахнулась и в комнату шумно вошла группа мужчин. Один возвышался над всеми остальными. Это был крупный широкоплечий человек с серым обветренным лицом и густыми, с металлическим отливом волосами. Риз Веррик, окруженный группой сотрудников, приносивших присягу лично ему, остановился, увидев, что происходит у стола.
Вейкман взглянул на Веррика, неуверенно улыбнулся и ничего не сказал; его отношение к присяге было ясно и так. Элеонора Стивенс застыла, словно окаменела. Покрасневшая и напряженная, она ждала, когда Бентли закончит произносить присягу. Как только он замолчал, Элеонора ожила. Она вынесла бюст из комнаты, затем вернулась и протянула руку:
– Вашу правовую карточку, мистер Бентли. Мы должны держать ее у себя.
Бентли деревянным движением отдал ей карточку. Ну вот, он снова ее лишился.
– Что это за парень? – прогремел Веррик, махнув в его сторону рукой.
– Он только что принял присягу. Восемь-восемь. – Элеонора нервно собирала со стола свои вещи; между ее грудей позвякивали и колыхались счастливые талисманы. – Мне пора надеть пальто.
– Восемь-восемь? Биохимик? – Веррик с интересом рассматривал Бентли. – Хороший?
– Подходящий, – сказал Вейкман. – То, что мне удалось телепатически прощупать, говорит, это высший класс.
Элеонора поспешно хлопнула дверью стенного шкафа, накинула на голые плечи пальто и начала набивать карманы.
– Он совсем недавно из Лирохвоста. – Она, переводя дух, присоединилась к группе, окружавшей Веррика. – И еще ничего не знает.
Тяжелое лицо Веррика от усталости и тревог было покрыто морщинами, но небольшая искорка любопытства проскочила в его глубоко посаженных глазах – тяжелых серых шарах, спрятанных под козырьком толстой надбровной кости.
– Это последний. Остальные пойдут к Картрайту, престониту. Как тебя зовут?
Бентли пробормотал свое имя. Когда массивная рука Веррика вцепилась в его ладонь в крепком рукопожатии, Тед спросил слабым голосом: