— Пять калорий принято! Переворачивайтесь! — предупреждает дежурная по пляжу.
Интересно, сколько калорий принял я?.. Мало, оказывается, знать, что ты лежишь на горячем песке и загораешь под солнцем. Нужно еще считать, сколько калорий тепла приняло твое тело. Смешно!
Вдруг на лицо мне упала темь. Я скинул с глаз косынку и поднял голову. Надо мной стояла девушка — стройная, как тополь, с белым, точно выточенным из мрамора, лицом, огромными синими глазами и копной иссиня-черных волос. Это была она!
...Вчера вечером она вошла в мою комнату и спросила:
— Простите, вы и Авто живете вместе?
— Какой Авто?
— Авто!
— А-а, конечно! Садитесь, пожалуйста!
— Вас зовут Гиви?
— Да-да. «Господи, как она красива!..» Прошу вас, садитесь!
— Где он?
— Авто? «Какие у нее глаза, боже мой, какие волосы!..»
— Скоро он вернется?
— Скоро. Садитесь же, пожалуйста! Желаете шампанского?
— Спасибо, не хочу.
— Лимонаду?
— Нет!
— Угощайтесь шоколадом!
— Обещал встретить на вокзале, устроить номер... Куда же он делся?.. Хорошо еще, оказался свободный номер... Я выехала из Тбилиси днем позже... А вы вместе приехали?
— Кто? Я и Авто? Да. Вместе.
— Я внизу, в сто пятом номере. Передайте ему, пусть позвонит.
Девушка встала.
— Посидите немного. Выпьем по бокалу за наше знакомство.
— Хорошо.
Я быстро наполнил бокалы, и мы чокнулись.
— За наше знакомство!
— Да.
Мы улыбнулись друг другу, и вдруг улыбка застыла у меня на губах. В дверях стояла Гулико! Дальше все произошло так, как это бывает в плохих опереттах. Девушка обернулась, удивленно взглянула на Гулико и медленно поставила бокал. Хлопнула дверь.
— В чем дело? — спросила девушка.
— Ничего, так... — проговорил я и выбежал из комнаты.
Дверь в номер Гулико оказалась запертой изнутри. Возвратясь к себе, я застал Гурама, который сидел на кровати и смешно хлопал глазами. Девушки в номере не было.
— Слушай, — набросился на меня Гурам. — Что тут происходит?
— Что она сказала?
— Спрашивала про какого-то Авто.
— А что ты ответил?
Я ответил, что, во-первых, не знаю, кто такой Авто, и, во-вторых, он здесь не живет.
— А что она?
— Сказала «Кретин!» и ушла. Разве я виноват?
— Да нет, ты тут ни при чем! А я пропал! Гулико видела все!
— Что же вы тут вытворяли?
— Ничего! Пили шампанское.
— Еще что?
— Ничего.
— Кто она?
— Не знаю.
— Так я тебе и поверил! — рассмеялся Гурам...
...Рассказывают: встретились как-то два друга, один — веселый, другой — печальный.
— Как живешь, брат мой? — спросил веселый.
— Не спрашивай! — вздохнул печальный. — Приключилась со мной беда, да такая странная — никто мне не верит! Знаю, и ты не поверишь!
— В чем же дело? — удивился веселый.
— Жена меня из дому выгнала!
— В чем ты провинился?
— А вот послушай... Шел я как-то домой. Было холодно, дождь лил как из ведра... Вдруг слышу, зовет кто-то меня жалким голосом. Оглянулся, вижу: сидит на краю дороги лягушка и плачет горькими слезами... «Возьми меня, добрый человек, видишь — помираю...» Взял я бедняжку, принес домой, отогрел и посадил на лавку... Стал я обедать. И слышу опять голос лягушки: «Накорми меня, добрый человек!» Что тут было делать? Накормил я лягушку, напоил... Лег я спать... И снова заговорила лягушка: «Боязно мне одной, добрый человек, положи меня с собой». Как бы ты поступил на моем месте? Взял лягушку к себе в кровать. Прижалась бедняжка ко мне, лапками обняла и вдруг обернулась прекрасной молодой девушкой. Тут, как на грех, входит жена. Представляешь, что произошло дальше? Скандал! Истерика! Обморок! Я привел жену в чувство, а потом рассказал все, как было. Не поверила она ни одному моему слову и выгнала из дому. Каково?
— Да кто же такой сказке поверит! — улыбнулся веселый.
— А что я говорил?! И ты мне не веришь, — вздохнул печальный и, понурив голову, продолжил свой путь.
Не знаю, удалось ли мне убедить Гулико... Так или иначе, эта девушка сейчас стояла здесь, на пляже, рядом со мной.
— Простите, свободен? — спросила она, коснувшись ногой лежака.
— Пожалуйста! Садитесь! — ответил я и придвинул к себе валявшиеся под лежаком тапочки Гулико.
Девушка нагнулась. «Поправит лежак и сядет», — подумал я. Но не тут-то было! Она взялась за край лежака и поволокла. Я остолбенел.
— Простите, девушка...
— Вы мне? — обернулась она.
— Да. Видите ли... — Я хотел сказать ей, что лежак занят, я думал, что она собирается лишь присесть, но не осмелился сказать и глупо улыбнулся. — Вы из Тбилиси?
— Да. А в чем дело? — остановилась она и сняла очки.
— Просто так... Уж слишком вы белая!
— Не беспокойтесь, успею загореть!
— Ради бога, не делайте этого!
— Постараюсь!
— Благодарю вас.
— Пожалуйста!
Девушка надела очки и зашагала дальше, волоча за собой лежак. Метрах в десяти от меня она остановилась и принялась раздеваться. Я отвернулся.
Море было спокойно. Еле заметные волны с тихим шелестом набегали на берег и откатывались, оставляя на прибрежном песке белый пенистый след. А берег шумел, шумела пестрая, многоликая, многоязычная толпа. Играли в мяч, в карты, слышались громкий смех, возгласы, визжали дети. Где-то звенела гитара, доносилась песня... Одни, прикрыв носы бумагой, не двигаясь, раскинув руки, лежали под палящим солнцем. Другие с громкими воплями плескались у берега в воде, ныряли, кувыркались.
Некоторые заплывали далеко — их головы виднелись, словно маленькие движущиеся островки, ветерок доносил их веселый смех, крики. А море — бескрайнее, бездонное море — не замечало всей этой человеческой возни, не замечало толпы — хохочущей, поющей, стонущей, мятущейся. Море было спокойно.
Девушка разделась. На ней был темно-вишневый купальник. Темное, цвета спелой пшеницы тело подчеркивало белизну ее лица. «Косметика», — подумал я. Девушка легла на лежак. Вдруг к ней подошел плечистый, высокий, коротко подстриженный парень.
— Что ему нужно? — услышал я его грубый голос.
Сердце у меня сжалось.
— Кому? — спросила девушка.
— Тому типу, — парень бесцеремонно посмотрел на меня.
Я почувствовал, как похолодели мои руки, но сделал вид, что ничего не слышал. Я медленно нагнулся, выбрал плоский круглый камень и, размахнувшись, метнул его по водной глади. Отскочив несколько раз от поверхности, камень исчез в море.
— Ему? Ничего...
— О чем вы разговаривали?
— Ни о чем, — сказала раздраженно девушка. — Я попросила лежак.
— И все?
— Все!
— А почему он улыбнулся?
— Он улыбался не мне!
— Да?
Что она ответила, я не расслышал. Парень громко рассмеялся, потом опустился на колени, обнял голые плечи девушки и прижался головой к ее голове. Я отвел глаза.
— Темо! Темо-о-о! — донесся с моря крик Гурама.
Он и Гулико плыли к берегу. Я помахал им рукой и лег на спину.
Медный диск солнца приближался к горизонту. Куда же они запропастились?
Первым на берег вышел Гурам. Пыхтя и брызгаясь, он смешно запрыгал на одной ноге у самой моей головы.
— Пошел, пошел! — прикрикнул я на него.
— Ау-у, где мы были! — с трудом выговорил, лязгая зубами, Гурам и ткнулся посиневшим подбородком в теплый песок.
— Где?
— Далеко-о!
— И что вы там видели? — съязвил я.
— Нептуна! Понятно? — обиделся Гурам.
Подошла Гулико.
— Полотенце! — потребовала она.
— Есть! — ответил я, подавая полотенце.
Гулико вытерлась и удивленно огляделась.
— Где лежак? — спросила она меня.
— Какой лежак?
— Лежак.
—А-а, лежак! Гурам, куда девался лежак?
— ?!
— Здесь был мой лежак. Где он? — нахмурилась Гулико.