— Куда ты её поселил?! — этот тихий спокойный голос не мог обмануть никого. Оллавиэль был в гневе, в ярости, в бешенстве! Просто умел этого не показать!
Он повернулся и вышел из спальни жены
Быстрым шагом он направлялся в указанную комнату. Больше всего на свете он боялся того, что там застанет. Как же так!
Она спасла его, помогла проститься с женой! Он же просил ему верить!
Оллавиэль вбежал в комнату и застыл, как вкопанный. На кровати, перекошенной с одной стороны, лежало то, что осталось от его лесной спасительницы. Некогда довольно жизнерадостный ребенок, у которого просто цвела на губах улыбка, теперь просто худосочной бледной тенью лежал на кровати, и казалось, вообще не дышал. Эльф осторожно, что бы, не навредить, наклонился над маленьким тельцем и прислушался. Чуткие эльфийские уши уловили слабый стук сердца. Жива!
От этой новости у него самого казалось, сердце забилось сильнее. Прежде, чем он успел как-либо отреагировать, в комнату вбежала та самая пожилая служанка с кувшином води, а за нею следом более молодая с тарелкой, в которой находилась какая-то жидкая еда, по виду напоминающая нечто до крайней степени несъедобное.
— Что это? — строго спросил Оллавиэль.
— Так дитятко ж надо отпоить, откормить! А, как же! Ведь помрет же ни за шо, ни про шо! — и сердобольно всплеснула руками. — Угробил дитятко, ирод проклятый!
И даже собралась заплакать. Но вот чего-чего, а женских слез он терпеть не мог в принципе.
— Отставить разводить тут сырость! — строго прикрикнул он на служанок. — Чего не хватало, так это что бы она вдобавок ко всему ещё и простуду подцепила!
Служанки быстро присмирели, вспомнив кто тут хозяин, и выжидательно уставились на него, ожидая дальнейших команд. Оллавиэль приказал им первое, что пришло в голову, лишь бы они ушли:
— Приготовьте ей комнату на верхних этажах, где-нибудь рядом с моей спальней. Хотя нет, поставьте ей кровать в моей спальне! Выполнять! — рявкнул он. Увидев, что служанки застыли в ступоре.
Ещё бы им не застыть. Он сам от себя такого не ожидал. Комната на верхних этажах — это знак почтения и уважение, знак доверия и дружбы. Комната рядом с хозяйской — это только для членов семьи и только для самых близких! Постелить в хозяйской спальне? Да, такой чести не каждый эльфийский ребенок в своей жизни удостоился! Его родной сын так точно ни разу!
А вот она лежит тут и еле дышит. Может и не доживет до утра…. Слишком поздно он спохватился. А если бы не те служанки!
Он чувствовал, как ярость безудержно закипает в нем!
— Отец! — окрик вывел его из этого транса. — Что с тобой? Что здесь происходит?
Это был его родной сын, Бинкиниэль. Дурацкое имя. Но его жена в ту пору любила рыцарские романы. А он очень любил жену! Плоть от плоти, кровь от крови. И он не знал, как ему объяснить свое поведение. В конце-концов, он себе не мог ничего объяснить!
— Кто она? — спросил между тем сын, присаживаясь на край постели. Хотя это он, конечно, зря!
Кровать не выдержала и рухнула на пол… Оллавиэль успел отскочить Бинкиниэль — нет!
Когда Оллавиэль встал на ноги, то первое, что увидел, это взгляд сына Он смотрел на него, как смотрят на падшего героя — с недоверием (неужели это правда), непониманием (как ты мог?) и ужасом (ты просто чудовище!). И было от чего! В падении он подхватил девочку, и теперь он крепко держал её одной рукой и смотрел на кровь у себя на руках. Он осторожно перевернул её и в шоке уставился на спину ребенка. Она была вся исполосована!
— О, Господи! Отец, — вскричал Бинкиниэль, отбросив всю свою эльфийскую сдержанность. — Кто это сотворил?!
— Лиаминиэль, — еле слышно проговорил Оллавиэль, что было признаком страшной ярости.
Но сын с такой особенностью отца был не знаком, поэтому продолжил подливать масло в огонь.
— Как ты мог такое допустить! — он был зол. А ещё ему было ужасно стыдно за то, что отец такое допустил. — Она же ребенок! Ты посмотри на неё! Ведь такое не каждый взрослый переживет! Куда ты смотрел?!
— Бинкиниэль, — от этого голоса, казалось, даже стены поежились, — отнеси нашу гостью в мои покои и проследи, чтобы служанки напоили, накормили и обработали ей раны. А я проконтролирую, что бы Лиаминиэль раз и навсегда запомнил, что такое эльфийская гостеприимность.
И ушел.
Лиаминиэль потом ещё долго кричал во дворе, но Бинкиниэль был занят вытаскиванием их маленькой гостьи с того света. Это было крайне трудно, но они с отцом справились, и на рассвете третьего дня малышка открыла глаза.
Увидев рядом эльфов, она непроизвольно дернулась. Но потом, опознав одного из присутствующих, прохрипела еле слышно:
— Домой!
— Тебе пока никуда нельзя! — мягко ответил ей Оллавиэль.
— Домой! — умоляющий взгляд тронул бы даже каменную душу.
— Хорошо! — у него, что бы ни говорили и ли не думали по этому поводу, душа не каменная. — Как только ты поправишься!
Девочка отвернулась от них явно в обиде и, не желая продолжать начатый разговор.
— Прости меня…, - начал было Оллавиэль, но под, кажется, всевидящим взором ребенка быстро сник. Он как-то только сейчас понял, как виноват. Одного "прости" за такое не хватит!
— Давай познакомимся, — попытался разрядить обстановку Бинкиниэль. Все-таки, он тоже чувствовал свою вину за произошедшее, пока она была гостьей в его доме. А для эльфа гость — это все! Навредить гостью в доме? Да ещё и ребенку?! Это немыслимый позор!
Под взглядом девочки поежился и этот эльф, но не сдался.
— Я сын Оллавиэля…, - попробовал он снова, но девочка просто отвернулась от него, не произнося ни слова.
И тут единственному сыну главы дома стало крайне не по себе. Она молчит и молчит. Не смотрит по сторонам…. А ведь когда приехала, была таким любопытным ребенком! Он вспомнил, как она выглядывала из-под отцовского плаща, и как держалась за его руку, потому, что боялась…
И тут до него, наконец, дошло!
— Ты боишься?
Это был только вопрос, но девочка, наконец, признала их существование, пусть и коротким взглядом, лишь слегка брошенным в их сторону. Но это было начало, лед тронулся!
— Меня зовут Бинкиниэль! — продолжал закреплять успех он, и сам не ожидал, что это вызовет такой живой интерес.
— Бен… бин…киль…Бинки! — окрестила его малышка, и неожиданно для самого себя, ему это понравилось.
— Ну, пусть так. А тебя как зовут?
— Точно! А ведь мы так и не придумали, какое имя тебе дать… — вспомнил Оллавиэль.
Он задумчиво посмотрел на неё и на сына, и принял решение.
— Знаешь, ты сделала то, что считалось в принципе невозможным! Ты помогла мне проститься с моей женой. Это было очень важно для меня! — с абсолютно искренним и серьезным видом говорил эльф, под пристальным взглядом сына. — Ты облегчила её боль, пусть и ненадолго! Я хочу дать тебе имя, такое же важное для меня, как и твой поступок!
Казалось, торжественность момента прочувствовали даже стены!
— У моего рода есть символ, известный лишь истинным представителям нашего рода! Это клинок, которым владел основатель рода. О том, что символ у нас клинок — знают все! Но только истинные уроженцы знают, что имя ему Дамиан! Это для меня не менее важно, чем ты! Поэтому, если ты согласишься, стать моей приемной дочкой и частью нашего рода, я дам тебе имя Дамиана!
Девочка склонила голову на бок в раздумье. О чем она там по своему раздумывала, но пришла к ответу:
— Домой!
И, уронив голову на подушку, умиротворенно уснула.
— Я так понимаю, это был ответ — нет? — сын посмотрел на отца ошарашено и в то же время, вопросительно. В этом вопросе он был полностью солидарен с отцом. Пока они её выхаживали, малышка успела стать ему как родная.
— Это был ответ да! Только ей об этом знать не обязательно…
— Но отец! — вскочил на ноги Бинкиниэль. — Как ты себе это представляешь?
— Как-как, — буркнул Оллавиэль, — поживет тут немного, потом забудет, что у неё был ещё какой-нибудь дом. Маленькие дети они быстро все забывают, а всем скажем, что в своем безграничном горе и милосердии, после потери родной дочери я приютил сиротку, прибившуюся к моим воротам. Хотя нет! Слишком много народу видело, что я привез её на лошади… Тогда скажем, что я нашел её в лесу, и, в благородстве своем, не смог оставить одну на растерзание волкам. Ну, в принципе, это ведь почти, что, правда. И не смотри на меня так! Во-первых, некуда ей идти, раз её до сих пор не хватились! Во-вторых, слишком греет она сердце своим присутствием! Не смогу её отпустить…